Песнь
XVII
Одиссей
идет в город
Нежная
Заря, бросившая алые блики на
Восток, нашла Телемаха, любимого
сына короля Одиссея,
зашнуровывающим сандалии. Он
схватил тяжелое копье, удобно
ложившееся в руку и обратился к
свиноводу:
-
Отец, я пошел домой, показаться
матери, - она не перестанет
горевать и плакать, пока не
увидит меня во плоти. Вот тебе
мой указ. Отведи этого бедолагу в
город, пусть себе побирается. Мне
сейчас не до него, да и на всех
бродяг не напасешься. Если слова
мои ему не по душе - тем хуже для
него. Я люблю резать правду-матку
прямо в лицо.
-
Дорогой сэр, - сдержанно отвечал
Одиссей, - я не собирался здесь
оставаться. В городе лучше
побираться, чем в горах, там я
найду милосердие. В моем
возрасте трудно жить батраком на
ферме и выполнять хозяйскую волю.
Иди с богом, а этот добрый
человек проводит меня, как ты
распорядился, когда солнце
подымется повыше, а я пока
погреюсь у огня. Утренний холод
пронизывает мои кости под рваной
одежонкой, а город, видать,
неблизко.
Телемах
энергично зашагал к городу,
вынашивая в уме планы отмщения
женихам. Он пришел во дворец,
прислонил копье к колонне,
перешагнул через каменный порог
и вошел. Первой увидела его няня
Эвриклея - она застилала
овчинами резные кресла. Она
бросилась к нему, рыдая, и вскоре
все служанки могучего Одиссея
сгрудились вкруг него, осыпая
поцелуями голову и плечи
Телемаха. Из опочивальни вышла
мудрая Пенелопа, прекрасная, как
Артемида или золотая Афродита.
Она обняла сына и расцеловала
его лицо и прекрасные глаза,
всхлипывая:
-
Ты вернулся, свет мой Телемах? Я
уже не чаяла увидеть тебя, когда
ты уплыл без моего ведома в Пилос
искать след отца. Расскажи, что
ты видал.
-
Мать, - ответил рассудительный
Телемах, - я чудом избежал смерти.
Не трави мне душу вопросами, а то
расплачусь. Иди, умойся,
переоденься, а потом подымись с
фрейлинами в
будуар и обещай богам сотни
совершенных жертв, когда Зевес
даст нам отмщение. Я же поспешу в
собрание, там ждет меня знакомец.
Он сопровождал меня в обратном
рейсе. Я послал его в город с моим
добрым экипажем и попросил
Пейрея позаботиться о нем, пока я
не приеду.
Слова
застыли на устах королевы. Она
искупалась, надела свежие одежды,
и обратилась к сонму богов,
обещая им целые гекатомбы, если
Зевес даст осуществиться их
мести.
Телемах
вышел из дома, с копьем в руке.
Два гончих пса бежали за ним по
пятам. Афина одарила его
волшебной грацией, и все взирали
на него в восхищении.
Высокородные кавалеры окружили
его с ласковыми речами на устах и
кипящей злобой в сердцах. Но он
отмахнулся от них и сел рядом со
старинными друзьями своего дома,
Ментором, Антифом и Алиферсом.
Пока они расспрашивали его о
путешествии, пришел копейщик
Пейрей, и привел с собой
Феоклимена.
-
Телемах, - сказал Пейрей, - пошли
поскорее служанок в мой дом за
дарами Менелая".
-
Пейрей, - сказал Телемах, -
подождем, пока ситуация не
прояснится. Если Женихи сумеют
изменой погубить меня, и поделят
мое добро, пусть лучше подарки
остаются у тебя. Но если мне
удастся послать Женихов на
Страшный суд, я заберу их.
Он
привел домой уставшего от
странствий Феоклимена. Во дворце
они бросили накидки на стулья и
кресла, вошли в полированные
ванны и умылись. Служанки
искупали их, натерли елеем,
подали туники, набросили теплые
накидки на плечи. Они сели в
кресла, и служанка с золотым
кувшином полила им воду на руки,
подставив серебряный таз,
придвинула деревянный столик, на
котором экономка разложила хлеб
и всяческую снедь. Пенелопа
откинулась в кресле у колонны, и
пряла тонкую нить, пока они
обедали. Когда они насытились,
рассудительная Пенелопа
прервала молчание.
-
Телемах, я пошла в свою горницу, в
свою печальную постель, залитую
слезами с тех пор, как Одиссей
ушел за Атридами в Илион. Я вижу,
что ты не соизволишь рассказать
мне до прихода моих благородных
кавалеров, что ты узнал об отце.
-
Хорошо, мать, - сказал Телемах, - я
расскажу тебе. Мы пошли в Пилос,
где король Нестор встретил меня,
как родного сына, вернувшегося с
чужбины. Он и его дети приняли
меня хорошо, но об Одиссее, живом
ли, мертвом ли, они ничего не
знали. Нестор дал мне колесницу и
коней и послал к Менелаю, сыну
Атрея. У него в дому я встретил
Елену, из-за которой, по божьей
воле, пострадали аргивяне и
троянцы. Менелай спросил, зачем я
приехал, а когда я объяснил,
воскликнул: «Эти трусы,
мечтающие о постели Одиссея,
подобны лани, которая оставила
своих сосунков в львином логове,
а сама пошла пастись в травяные
долины и на горные перевалы.
Когда вернется лев, только
косточки оленят захрустят - так
Одиссей сурово расправится с
женихами. Однажды, на Лесбосе он
боролся с Филомелидом и уложил
его мощным броском, на радость
друзьям. Если боги возвратят его,
их сватовство обернется скорыми
похоронами. На твой вопрос я
скажу то, что узнал от Морского
старца. Он сказал, что видал
Одиссея - он томится в плену на
острове у нимфы Калипсо, и не
может вернуться домой, потому
что нет там ни кораблей, ни
мореплавателей, и некому
переправить его через бурные
моря». Так сказал Менелай.
Выполнив свою задачу, я отплыл
домой, и боги послали мне
попутный ветер, который и принес
меня на родную Итаку.
Его
вести взволновали ее сердце, а
прорицатель Феоклимен добавил:
-
Внемли мне, о царственная
супруга Одиссея. Менелай не знал,
но я ведаю, и мое гадание по
знакам и приметам безошибочно.
Клянусь Зевесом, клянусь
гостеприимным столом и очагом
Одиссея, пред которым я стою, что
Одиссей уже на Итаке. Он выжидает
и готовит возмездие женихам за
их преступления.
Доказательством тому - птица,
которую я видел на корабле. Я
сразу сказал Телемаху, что это
точная примета.
-
Да сбудутся твои слова, странник,
- ответила Пенелопа, - и тогда ты
убедишься в моей щедрой
благодарности, и люди восхвалят
твою удачу.
Пока
они беседовали, на спортивной
площадке перед дворцом женихи
безмятежно развлекались
толканием диска или метанием
копья. Наступило время ужина, и
стада с пастухами вернулись
домой с пастбищ. Медонт, глава
застолья и церемониймейстер,
созвал их: «Джентльмены, сейчас,
насладившись спортом,
возвратитесь во дворец, настало
время пира. Что может быть лучше,
чем вовремя поданный ужин?» Они
вскочили и пошли во дворец,
побросали свои накидки на стулья
и зарезали барана, жирных коз и
свиней, и даже быка из стада к
своему столу.
Одиссей
и верный свинопас собрались
отправиться в город.
-
Странник, - сказал замечательный
свиновод, - надо отвести тебя в
город, как велел мой принц. Я бы
оставил тебя здесь смотреть за
хозяйством, но не могу - из
почтения к своему хозяину и
опасаясь его выговора. Выговор
хозяина - очень неприятная штука.
Так что пошли в город. Большая
часть дня прошла, и к вечеру
похолодает.
-
Я понимаю и соглашаюсь, - сказал
Одиссей. - Ты говоришь с разумным
человеком. Пошли. Указывай путь,
только дай мне посох, потому что
ты сам говорил - тропа крута.
Он
повесил на плечо рваную суму на
веревке, а Эвмей дал ему в руки
посох. Они вышли вместе, оставив
ферму на присмотр собак и
пастухов. Эвмей повел своего
короля в город, - в облике старого
жалкого нищего, опирающегося на
клюку и одетого в лохмотья.
Недалеко от города, возле крутой
тропы, по которой они шли, бил
родник, наполнявший каменный
водоем: его построили Итак, Нерит
и Поликтор, и отсюда горожане
черпали воду. Черные тополя
окружали родник, и вечно
холодная струя стекала с утеса,
на котором возвышался алтарь
нимфам - путники почитали их. Тут
они повстречали Мелантия, сына
Долия, - он вместе с двумя
подпасками гнал отборных коз к
столу женихов. Не успел он
увидеть их, как обрушил поток
грязной ругани, взбесившей
Одиссея:
-
Ха, одна страхолюдина ведет
другую! Точно говорят - грязь к
грязи липнет. Куда ты, подлый
свинарь, тащишь этого мерзкого
побирушку, - людям на пиру
аппетит портить? Такие типы
отирают спиной косяки, вымаливая
объедки, а не кастрюли чистят.
Дай его мне в подпаски, подметать
загоны, давать корм козлятам, и
он окрепнет и отъестся на
сливках. Но этот бездельник
испорчен, работа ему не нужна.
Ему бы набить прожорливое брюхо,
побираясь по городу и прося
милостыню. Но смотри, увидишь,
что его ждет во дворце Одиссея -
там его забросают табуретами,
трахнут по голове и переломают
ребра.
И
проходя мимо, дурак пнул Одиссея
под зад, хотя сбить с тропы не
сумел, - тот стоял твердо, как
вкопанный. Одиссей колебался,
взмахнуть ли посохом и выбить
ему мозги, или схватить за пояс и
бросить головой о землю. Он с
большим трудом овладел собой и
сдержался. Но свиновод ответил
Меланфию. Он вознес руки в мольбе
и воскликнул:
-
О нимфы источника, дщери Зевеса,
вспомните всесожжения Одиссея,
приносившего вам бедра козлов и
баранов, окруженные сочным жиром!
Исполните мою просьбу,
возвратите его к нам! А уж он
излечит тебя от бахвальства и
задиристости, которым ты
научился, бездельничая в городе,
пока твои неумеки губят стадо.
-
Ишь ты, затявкала злобная
дворняга, пытается навести порчу,
- ответил козопас Меланфий. - Я
тебя еще продам на материк, и
сказочно на этом заработаю.
Одиссея давным-давно похоронили
в дальних странах, и Телемаху
придет конец, - от рук ли женихов,
от серебряного ли лука Аполлона.
И
с этими прощальными пожеланиями
он расстался с ними, срезал
напрямую, и уже вскоре оказался в
королевском дворце, где он
присоединился к кавалерам и
занял место против своего
любимца Эвримаха. Слуги подали
ему жареное мясо с угольев, а
экономка принесла хлеб и
угостила.
Одиссей
и его надежный свиновод прибыли
во дворец, но замешкались,
услышав звуки хорошо
настроенной лиры - Фемий
готовился запеть перед
собравшейся компанией. Герой
схватил свинопаса за руку и
сказал:
-
Эвмей, и впрямь, легко отличить
дворец Одиссея от прочих домов.
Он выше всех, и двор окружен
надежной зубчатой стеной, а
двойные двери выдержат любой
штурм. На такой дом не фыркнешь
свысока. И видимо, большая
компания собралась здесь на ужин
- я чую запах шашлыка, и слышу
звон лиры. Музыка всегда
сопутствует пиру.
И
ты, Эвмей, ответил:
-
Это любой смышленый человек
заметит. Но подумаем, что сейчас
делать. Хочешь войти во дворец к
женихам первым, а я войду попозже?
Или подождешь за воротами, а я
войду первым? Но тогда не медли, а
то они могут увидеть, что ты
ошиваешься у ворот, и запустить
чем-нибудь тяжелым или прибить.
Впрочем, решай сам.
-
Я уже решил, - сказал отважный
Одиссей, - ты говоришь с
человеком смышленым. Иди первым,
а я войду потом. Камни и побои
меня не смущают - я к ним привык.
Страдания на море и в бою
задубили мою кожу и сердце.
Лишний удар ничего не меняет. Но
нет спасения от голодного брюха,
этого проклятия человечества.
Оно заставляет людей оснащать
большие корабли и пускаться по
бесплодным морям, неся смерть и
разрушение неприятелю.
Лежавший
у ворот пес поднял голову и
навострил уши. Это был Аргос.
Одиссей его вырастил и натаскал,
но не успел с ним поохотиться,
как уплыл под стены святого
Илиона. В свое время молодежь
брала его в поле гнать дикую козу,
оленя, зайца, но сейчас он лежал,
как падаль, у ворот на куче
навоза, - туда сметали помет
мулов и коровий навоз, а батраки
Одиссея отвозили его в поля на
удобрение. Шерсть пса кишела
блохами и клещами. Но лишь
приблизился Одиссей, как пес
признал хозяина. Он вильнул
хвостом и поджал уши, но
подползти к хозяину уже не сумел.
Одиссей заметил его краем глаза
и смахнул слезу, украдкой от
свиновода. Он обратился к Эвмею
нарочито небрежно:
-
Странно, что такой красавец-пес
лежит на навозной куче! Не знаю,
правда, быстр ли он был в беге,
или хозяева держали его для
собачьих выставок и
подкармливали у стола.
-
Его хозяин умер вдали от дома, -
сказал Эвмей, - Если бы ты видел
этого пса в расцвете красоты и
силы, каким оставил его Одиссей,
уплывая под стены Трои, ты бы
поразился его быстроте и
сноровке. Покажи ему след - и ни
одна дичь не могла спастись от
погони, даже в густых зарослях,
такой у него был нюх. Но сейчас он
заброшен, его хозяин умер вдали,
а бессердечные бабы о нем не
заботятся. Если хозяин не
присматривает, то рабы себя не
утруждают. Всевидящий Зевес
лишает человека половины
хороших качеств, когда он
становится рабом.
Эвмей
вступил во дворец и прошел прямо
в зал, где сидели молодые удальцы.
Но пес Аргос ушел в смертельную
мглу, вновь увидав Одиссея после
двадцати лет разлуки.
Телемах
первым заметил появление
свинопаса, помахал рукой и
подозвал его. Эвмей осмотрелся и
увидел табурет, на котором сидел
обычно распорядитель, нарезая
мясо для женихов на пиру. Он взял
табурет, приставил к столу
Телемаха, подальше от принца, и
присел. Слуга поднес ему порцию
мяса и подал хлеб в корзинке.
За
ним по пятам во дворец вступил
Одиссей. Он выглядел как старый
опустившийся калика с клюкой и в
грязных лохмотьях. Он уселся у
порога, и прислонился спиной к
кипарисовой притолоке, гладко
обструганной плотником в былые
годы и мастерски, по отвесу,
установленной. Телемах подозвал
свинопаса, дал ему целую лепешку
и полные пригоршни мяса, и сказал:
-
Отнеси страннику. Пусть пройдет
вокруг и попросит подаяния у
каждого гостя по очереди, нищему
не пристало скромничать.
Свинопас
подошел к Одиссею и передал
слова принца:
-
Странник, Телемах подносит тебе
милостыню и велит обойти всю
компанию по очереди и попросить
подаяния. Он говорит, нищему не
пристало скромничать.
-
О владыка Зевес, - громко
воскликнул Одиссей, - дай счастья
Телемаху и исполни все его
пожелания.
Он
взял предложенную ему еду обеими
руками, положил прямо у ног на
свою худую суму, и ел, пока
звучала песнь менестреля. Он
окончил свой ужин, когда
великолепный бард завершил
балладу, и зал наполнился шумом
оваций и говором гостей.
Афина
предстала перед Одиссеем, и
призвала его обойти женихов с
протянутой рукой, чтобы отличить
добрых от злых, - хотя она никого
не собиралась спасти от гибели.
Одиссей пустился по кругу
побираться от одного к другому,
протягивая руку, как будто всю
жизнь был нищим. Одни подавали
ему из жалости, другие,
удивленные его появлением,
спрашивали друг друга, кто он
такой и откуда взялся. Меланфий-козопас
воскликнул:
-
Слушайте, поклонники великой
королевы, я отвечу на ваш вопрос.
Я его видал. Его привел свинопас.
А кто он, этот странник, и откуда -
мне неведомо.
Услышав
его слова, Антиной обрушился на
Эвмея.
-
Позорный свинарь, - воскликнул он,
- зачем ты притащил в город эту
тварь? Неужто мало у нас нищих и
побирушек, от которых и так
тошнит? Неужто мало
прихлебателей пожирает добро
твоего лорда, и ты решил еще
одного добавить?
-
Антиной, - отвечал свиновод, -
кровь твоя благородна, но речь
скупа. Кто пригласит странника к
столу, кто навяжет ему свое
гостеприимство, если это не
полезный человек, не провидец,
врач, плотник или замечательный
музыкант, способный порадовать
песней? Такие люди всем нужны. Но
нищие - кто их пригласит? Ты
всегда был крут со слугами
Одиссея, а круче всех со мной. Но
я не жалуюсь, пока мудрая
Пенелопа и богоравный Телемах
остаются во дворце.
-
Помолчи, Эвмей, - сказал
благоразумный Телемах. - Никогда
не спорь с Антиноем, он привык
злословить и натравлять на нас
всю компанию. - Он обратился к
Антиною, - Антиной, я ценю твою
отеческую заботу и благодарю за
совет прогнать странника. Но бог
не допустит. Подай ему и ты, мне
не жалко, я разрешаю. Не бойся
обидеть мою мать или придворных
своей щедростью. Но, боюсь, не это
тебя заботит - ты скорее все
съешь сам, чем отдашь другому.
-
Телемах, - ответил Антиной, -
гордыня и норов завладели твоим
языком. Если все женихи дадут ему
то, что я собираюсь подать, мы его
еще три месяца не увидим.
Он
схватил табурет, на котором
покоились его изящные ступни, и
поднял над головой.Но прочие
кавалеры давали Одиссею
милостыню и совали хлеб и мясо в
его суму. Казалось, ему удастся
вернуться к порогу целым и
невредимым, не испытав на себе
нрав женихов. Но он
приостановился возле Антиноя, и
обратился к нему с просьбой:
-
Подай, бога ради. Ты не самый
скупой, но самый благородный
кавалер, подай же мне самый
большой кусок хлеба, а я
прославлю тебя по всей земле.
Когда-то и я был счастливчиком,
жил в богатом дому, окруженный
слугами, утопал в роскоши, и
зачастую подавал милостыню
перехожим каликам. Но Зевес по
своей воле лишил меня всего
достояния. Он послал меня на
погибель в пиратский рейд в
дальний Египет. Войдя в устье
Нила, мои крутобокие корабли
бросили якорь. Я приказал
дружине оставаться на борту,
пока не вернется с холмов
посланный мной на разведку отряд.
Но разведчики увлеклись и
принялись разорять фермы
египтян, убивать мужчин и
угонять женщин и детей в плен.
Египтяне ударили в набат, и на
рассвете вся равнина засверкала
оружием пехотинцев и
колесницами. Зевес Громовержец
вселил панику в сердца моих
людей. На нас напирали со всех
сторон, наши ряды дрогнули, и
оборона сломилась. Одни погибли,
другие попали в плен, в рабство. А
меня египтяне послали на Кипр,
своему союзнику Дметору сыну
Ияса, доблестному царю острова. А
с Кипра я, злосчастный, добрался
сюда.
Антиной
прорычал:
-
Какой демон наслал на нас эту
чуму ломать кайф? Отвали от моего
стола, а то я тебе задам такой
Египет и Кипр, что не обрадуешься.
Наглый побирушка! Пристает ко
всем и каждому и ни от кого не
видит отказа, потому что на столе
полно, и подают чужое добро, что,
мол, с ним церемониться.
Благоразумный
Одиссей отошел от него и сказал:
-
Жаль, что твои манеры - не чета
твоей красе. В чужом дому тебе
жаль дать крошку от чужого
изобилия, а в своем дому ты и соли
пожалеешь.
Ярость
объяла сердце Антиноя, и со
зловещей усмешкой он обронил:
-
За такую наглость, клянусь, ты
поплатишься. Целым отсюда не
уйдешь.
Он
поднял подножный табурет и
запустил в Одиссея. Табурет
угодил ему в правую лопатку, но
Одиссей стоял, как утес, и не
дрогнул от удара. Он только
покачал головой, хотя в сердце
его закипала черная злоба.
Одиссей вернулся к притолоке,
уселся рядом с переполненной
сумой и обратился к гостям:
-
Послушайте, лорды - соискатели
руки великой королевы, что я вам
скажу. Нет большой беды и обиды в
ударе, полученном в стычке за
свой скот или за серых кладеных
барашков. Но Антиной ударил меня
из-за живота, этого неуемного
проклятия людей. Если Боги и
Фурии мстят за нищих, надеюсь,
что Антиной не доживет до дня
своей свадьбы.
-
Сиди тихо и ешь, странник, -
отвечал Антиной сын Евпея, - или
вали отсюда, а то ребята вытащат
тебя из дворца за ноги и за руки и
всю шкуру обдерут.
Но
гости возмутились, а один
горделивый молодой удалец
сказал:
-
Антиной, большой грех - прибить
несчастного бродяжку. Если он
окажется богом с небес - ты
обречен. Боги зачастую ходят меж
людей в обличии заморских
странников, чтобы увидеть наши
добрые и злые дела.
Но
Антиной не обращал внимания на
их протесты, а Телемах, хоть и
пожалел отца, сдержал слезы и
только молча покачал головой,
мечтая о мести.
Пенелопа
узнала, что в ее дворце избили
нищего, и воскликнула в кругу
фрейлин: «Чтоб поразил тебя
лучник Аполлон, как ты поразил
бедняка, Алкиной!» И
домоправительница Эвринома
вторила ей: «Сбылись бы наши
молитвы - им бы больше не видать
Зари на пышном троне».
-
Матушка, - ответила ей Пенелопа, -
все они гады и подлые
заговорщики, но Антиной - самый
гнусный мерзавец, черное исчадие
ада. Несчастный нищий, гонимый
голодом, ходил по залу, прося
подаяние, все проявили щедрость
и подали ему, но Антиной запустил
в него табуреткой и попал в плечо.
Благородный
Одиссей ужинал, а Пенелопа
побеседовала с фрейлинами и
кликнула верного свинопаса:
-
Мой добрый Эвмей, позови путника.
Я хочу приветствовать его и
расспросить, не слыхал ли он
вестей об Одиссее, не видал ли
его. Он, кажется, немало
странствовал.
Что
ты ответил ей, о свинопас Эвмей?
-
О королева, если бы гости на
минуту умолкли, его рассказы
заворожили бы всех. Он провел три
ночи и три дня на моей ферме, ведь
он пришел прямо ко мне, сбежав с
корабля. Но и за три дня он не
пересказал всех своих
приключений. Я слушал его, как
зачарованный, у очага. Так
слушают боговдохновенного барда,
пленяющего сердце песнью.
Хотелось только, чтобы он
продолжал рассказ. Он утверждает,
что знаком с домом Одиссея, а сам
он с Крита, потомок Миноса,
гонимый злосчастьем по свету. По
его словам, Одиссей уже недалеко,
в богатой Феспротии, жив и
невредим, и скоро вернется домой
с богатыми трофеями.
-
Иди и позови его, - сказала
Пенелопа, - пусть он сам мне
расскажет. До прочих гостей мне
дела нет, пусть сидят, где хотят.
Им не приходится заботиться, их
добро, хлеб и старое вино лежат
нетронутыми у них дома, на
попечении слуг, а сами они сидят
у нас на шее изо дня в день,
приносят в жертву наших быков,
овец и откормленных коз, и хлещут
наше драгоценное вино на
пирушках. Наше достояние гибнет,
а Одиссея все нет. Он спас бы нас
от разорения. О, если бы он
вернулся на родину! Он и Телемах
живо заставили бы кавалеров
расплатиться за свои злодеяния.
Не
успела она договорить, как
Телемах чихнул, так громко, что
весь дом загудел. Пенелопа
засмеялась и обратилась к Эвмею:
-
Иди и приведи странника, -
сказала она, - ты заметил, что сын
чихнул, когда я это сказала? Чих -
верная примета, кавалерам
суждена гибель. Не забудь, скажи
страннику: если я сочту его
рассказ правдивым, я дам ему
новую тунику и накидку.
Получив
указания, свинарь оставил
королеву, и приблизившись к
страннику, передал ему ее слова.
-
Почтенный странник, мудрая
Пенелопа, мать Телемаха, зовет
тебя. Она хочет тебя расспросить
о лорде, во имя которого она
приняла столько страданий. Если
она сочтет твой рассказ
правдивым, она одарит тебя
одеждой, в которой ты так
нуждаешься, и ты сможешь
спокойно побираться в нашем
городе, где люди великодушно
подают милостыню.
-
Я охотно расскажу Пенелопе все,
что я знаю, - отвечал Одиссей, - а
мне есть что рассказать, ибо я
делил невзгоды с Одиссеем. Но я
опасаюсь этой своры безумных
юных удальцов, чья наглость и
ярость вопиют к небу. Только что
в меня угодили табуреткой, когда
я мирно шел по залу, и никто меня
не защитил. Пусть Пенелопа
запасется терпеньем до заката, а
тогда расспросит меня о своем
муже и его скором возвращении.
Пусть она прибережет для меня
место у очага, потому что на моих
плечах худые обноски, как ты
знаешь и сам - ведь я пришел
сперва к тебе.
Свинопас
вернулся к королеве. Не успел он
переступить порог, как Пенелопа
воскликнула:
-
Почему ты не привел его, Эвмей?
Что мешает бродяге? Боится ли он
кого-то, или стесняется ходить по
дворцу? Скромность не к лицу
побирушке.
-
Он опасается разнузданных
драчунов, - сказал Эвмей, - и
просит повременить до заката. И
тебе, королева, было бы лучше
принять его без посторонних,
чтобы расспросить толком.
-
А он не дурак, этот странник, и
верно понимает ситуацию, -
сказала мудрая Пенелопа. - И
впрямь, таких лиходеев и
греховодников, как эти кавалеры,
на всем свете не найдешь.
Выполнив
поручение, достойный свинопас
оставил королеву и вернулся на
пир. Он подошел к Телемаху и
прошептал ему на ухо, чтобы
другие не услышали:
-
Хозяин, я ухожу, надо
присматривать за свиньями, ведь
они кормят и меня, и тебя. А ты
справляйся здесь - и в первую
очередь побереги себя. Ведь юные
господа не очень-то благоволят к
тебе. Чтоб их разразило прежде,
чем они нам повредят!
-
Хорошо, отец, - сказал Телемах, -
ступай к себе после ужина, но
возвращайся поутру с отборным
животным для жертвы. А я
справлюсь с помощью бессмертных
богов.
Свинопас
уселся на отшлифованное сидение,
а когда наелся и напился вволю,
пошел к своим свиньям, а в залах в
последних лучах заката
танцевали и пели пирующие.
|