Песнь XVIII

Нищий во дворце.

Тут на сцену вышел обычный бродяга, который побирался по селениям Итаки и славился своей прожорливостью и умением есть и пить весь день напролет. Несмотря на внушительные размеры, не было у него ни силы, ни смелости. Его леди-мать назвала сына Арней, но ребята дали ему кличку Ир, потому что он был у всех на побегушках (подобно Ириде, вестнице богов). Он пришел, чтобы прогнать Одиссея из собственного дома. И начал он с оскорблений и ругани.

- Вали отсюда, старик, а то я тебя за ноги вытащу. Видишь, мне подмигивают, мол, выбрось его отсюда, - хотя мне это делать не хочется. Давай, вставай и проваливай, а то дело дойдет до зуботычин.

Хитроумный Одиссей мрачно глянул на него и сказал:

- Я тебе, почтенный, ничего не сделал, и ничем не обидел. Я не завидую твоей милостыне, сколько бы ты ни получил. У притолоки достаточно места для нас обоих, так что не жалей чужого добра, раз уж ты бродяга, вроде меня и мы оба полагаемся на богов, что пошлют пропитание. Подумай дважды, прежде чем лезть с кулаками, а то я забуду свои годы, рассержусь и кровянку пущу по губам.  И завтра у меня будет спокойный денек, потому что ты больше никогда не сунешься во дворец Одиссея, сына Лаэрта.

Эти слова разъярили бродягу Ира.

- Чтоб тебя...! У пузана язык как помело, мелет, как старуха у печки. Ничо, у меня есть для тебя подлянка в запасе, один слева, один справа, и зубы так и посыпятся на землю, как зерна под клыками кабана. Препояшься и дай джентльменам посмотреть на наш бой - если посмеешь выйти против молодого удальца.

Они подзадоривали друг друга на гладко обструганном пороге у высоких дверей. Почтенный Антиной услышал их, злорадно засмеялся и обратился к женихам:

- Друзья, нам везет, как никогда. Боги устраивают для нас матч! Ир и наш странник готовы схватиться на кулаках! Джентльмены, делайте ваши ставки!

Гости вскочили в восторге и сгрудились вкруг оборванных попрошаек. Антиной сын Евпейта продолжал:

- Послушайте, джентльмены.  Вот мой план. На гриле лежат козьи рубцы с жиром и кровью, которые мы приготовили на ужин. Пусть же лучший из них, после победы в бою, первым выберет себе угощенье. Мало того, он всегда сможет приходить на наши пиры, а других попрошаек мы в зал не допустим.

Все поддержали предложение Антиноя, а хитрый Одиссей сказал:

- Друзья, как может обессиленный невзгодами старик справиться с молодым человеком? Только мое неуемное брюхо подмывает меня получить взбучку. Но поклянитесь не подсоблять Иру: я не хочу проиграть бой из-за нечестного удара от одного из вас.

И они торжественно поклялись, а Телемах сказал:

- Странник, если у тебя хватает смелости помериться силой с Иром, не опасайся никого из джентльменов. Тот, кто тебя тронет, будет иметь дело со мной. Я хозяин дома, и меня поддержат принц Антиной и принц Эвримах, люди здравомыслящие.

Все поддержали его. Одиссей повязал свои лохмотья в виде набедренной повязки, и обнажил свои мощные бедра, широкие плечи, грудь и мускулистые руки. Сама Афина стояла рядом и приумножала его монаршую стать. При виде народного пастыря, поражены были женихи и сказали друг другу:

- Ничего себе окорока торчат у старика под отрепьями. Каюк Иру. Наш бродяга искал приключений на свою жопу и нашел.

Их слова потрясли Ира до глубины души. Служителям пришлось подоткнуть ему одежду и вытащить силой в круг, потому что он весь трясся от страха.  Антиной резко бросил ему:

- Ну, драчун, лучше тебе помереть, или вовсе не родиться, если ты так боишься сгорбленного бедами старика. Но я скажу тебе без экивоков. Запомни - если он с тобой совладает и победит, я брошу тебя в трюм черного корабля и продам на материк королю Эхету-Людоеду, а он тебе отрежет нос и уши беспощадным ножом, а яйца оторвет и бросит псам на поживу.

От этих слов Ир еще пуще затрясся. Слуги вытолкали его на ринг и бойцы подняли кулаки. Король Одиссей задумался, вышибить ли из противника дух одним махом, чтобы тот сдох прямо на месте боя, или только сбить с ног ударом полегче. Он выбрал легкий удар, чтобы ахейцы ничего не заподозрили. Они схватились. Ир ударил его в правое плечо, а Одиссей дал ему хуком в шею под ухом и вмял кости, так что красная кровь хлынула изо рта, и он с криком упал в пыль, грызя землю и барабаня ногами. При виде этого благородные кавалеры взмахнули руками и просто померли со смеху. Одиссей схватил Ира за ступни и выволок через весь двор к воротам дворца. Там он прислонил его к дворовой изгороди, сунул ему в руки клюку нищего и сурово вынес приговор:

- Сиди, гоняй собак и свиней. И если не хочешь взбучки покруче, не строй из себя короля нищих - эта роль не для таких прощелыг, как ты.

Он перекинул лямку рваной поношенной сумы через плечо, вернулся к порогу и уселся на свое место. Гордые женихи, весело смеясь, продефилировали в зал, приветствуя его:

- Пусть Зевес и Бессмертные боги исполнят твои мечты, странник, - ты избавил Итаку от ненасытного попрошайки. Сейчас мы его продадим на материк королю Эхету-Людоеду.

Одиссея обрадовал этот счастливый знак. Антиной поставил перед ним огромный рубец, полный крови и жира; а Амфином подал ему две лепешки из корзины и предложил тост за его здоровье:

- Твое здоровье, наш престарелый друг! Пусть тебя посетит счастье вместо испытанных доселе бед.

- Амфином, - отвечал Одиссей, - ты достойный человек, совсем как твой отец, Нис из Дулихия, о котором я много слыхал как о человеке добром и богатом. Ты, его сын и настоящий джентльмен, выслушай, что я хочу сказать.

«Из всех существ, дышащих и ползающих по Матери-Земле, нет ничего беспомощнее человека. Пока небеса дают ему процветание и здоровье, он не думает, что впереди могут быть невзгоды. Но когда блаженные боги обрушивают несчастья на его голову, ему приходится стиснуть зубы и все перенести. Наш взгляд на жизнь целиком зависит от того, как относятся к нам боги, он не более наш, чем свет дня, которым повелевает Зевес.

«Посмотри на меня: когда-то меня почитали счастливчиком, и я занимал почетное место в обществе, но я растранжирил свою силу и пустился на грабеж и насилие, и совершил много гнусных преступлений, полагая, что отец и братья всегда защитят меня. Пусть моя жизнь послужит уроком - не становись на путь беззакония, мирно наслаждайся тем, что посылают тебе боги. Вот тебе пример беззакония: эти кавалеры транжирят достояние и оскорбляют жену человека, который вскоре вернется к своим друзьям на родину. Он уже близко, и я надеюсь, что боги успеют унести тебя домой, и ты не повстречаешь его лицом к лицу, когда он вернется под стропила своего дома, потому что ему с женихами не разойтись без крови».

Договорив, Одиссей отлил из кубка каплю вина в честь богов и выпил медового вина, и вернул кубок молодому дворянину. С тяжелым сердцем и с предчувствием беды Амфином, склонив голову, побрел на свое место через весь зал. Но не было и ему спасенья от судьбы - Афина уже уготовала ему смерть от копья Телемаха. И он снова уселся в свое кресло.

Богиня с сияющими очами, Афина Паллада, вдохновила мудрую дочь Икария Пенелопу появиться перед женихами и воспламенить их сердца, а также произвести впечатление на мужа и сына. Королева засмеялась безрадостно и сказала одной из своих дам:

- Эвринома, сердце повелевает мне навестить кавалеров, хоть они мне и противны. И еще я хочу перемолвиться с сыном и убедить его, для его же блага, реже бывать в обществе этих неуемных молодцов, которые за медовыми речами скрывают злобу.

- Мое дитя, - сказала домоправительница, - замечательная мысль. Иди, поговори по душам с сыном. Но сперва умойся и подрумянь щеки, чтобы не показаться заплаканной. Беспрерывные слезы не на пользу, а твой сын уже мужчина. Ты немало молилась богам, чтобы увидеть его с бородой!

- Эвринома, - сказала Пенелопа, - я ценю твою заботу обо мне, но не заставляй меня мыться и краситься. Олимпийские боги похитили мою красу в день отплытия Одиссея. Позови Автоною и Гипподамию, пусть проводят меня. Скромность не позволяет мне войти без провожатых в мужское общество.

Старуха пошла по дворцу в поисках фрейлин. А ясноглазой богине Афине пришла в голову новая идея. Она наслала сладкую сонливость на Пенелопу, и ее тело расслабилось, она откинулась и уснула прямо на кушетке, где сидела. Пока она спала, богиня одарила ее дарами бессмертных, чтобы она сводила ахейцев с ума своей красотой. Она очистила ее прекрасное лицо неувядаемыми притираниями, которыми пользуется сама венценосная Афродита, когда пускается в пляс с Грациями. Она сделала ее выше и статнее, а кожу - белой, как свежеспиленная слоновая кость. Завершив свой труд, богиня ушла, и в комнату вошли белорукие фрейлины. Сонливость покинула Пенелопу, и она сказала, потирая щеки:

- Какой дивный сон, несмотря на все мои заботы! Пошли мне святая Артемида, такую же безмятежную смерть прямо сейчас, и избавь от затянувшейся жизни в тоске и горе по мужу, которому не было равных во всей Ахейе.

Она вышла из светлого будуара, в сопровождении двух фрейлин. Приблизившись к своим поклонникам, она опустила вуаль на лицо и встала у большой колонны меж верных дам.

От вида ее красы задрожали колена поклонников, а сердца их исполнились желания. Каждый молил о счастье возлечь с ней на ложе. Но Пенелопа обратилась к своему сыну.

- Телемах, ты утратил былую смекалку. В детстве ты был куда более смышленым. Сейчас ты вырос и стал мужем, и любой, глядя на твой рост и красоту, признает в тебе сына великого отца. Но ты лишился прежнего понимания и здравого суждения. Я имею в виду только что произошедшую сцену, когда ты позволил, чтобы с нашим гостем так постыдно обошлись. А если бы гость серьезно пострадал под нашим кровом? Ты бы снискал вечный позор и народное осуждение.

- Мать, - отвечал рассудительный Телемах, - я понимаю твое возмущение. Я был ребенком, но сейчас я могу отличить добро от зла. Но я не могу распоряжаться по своему разумению: меня окружают злокозненные люди, и помощи ждать не от кого. Однако бой между Странником и Иром прошел не так, как надеялись женихи - Странник оказался покрепче. Клянусь Зевсом, Афиной и Аполлоном! Увидать бы мне, как все женихи лежат, сломленные и побитые, у нас во дворе и в залах, с поникшими головами и обессиленные, как Ир, что сейчас сидит у дворовых ворот, голова свисает, как у пьянчуги, и даже встать и пойти домой не может, потому что руки-ноги не слушаются.

Эвримах встал и приветствовал Пенелопу:

- Дочь Икария, мудрая Пенелопа, если бы все ахейцы Аргоса Ионийского увидели тебя, к завтрашнему утру куда больше поклонников пировало бы в твоих чертогах. Нет тебе равных среди женщин по красоте лица, прелести тела и уму.

- Эвримах, - грустно отвечала Пенелопа, - прелесть моего лица и тела была похищена Бессмертными, когда аргивяне во главе с лордом Одиссеем уплыли под Илион. Если бы Одиссей вернулся и оградил меня, моя слава и доброе имя воссияли бы повсеместно, но сейчас посланные богами невзгоды удручают меня. Когда он покидал родной берег, он взял меня за запястье, здесь, за правую руку, и сказал: «Дорогая жена, наверное, не все бойцы воротятся домой из-под стен Трои живыми и невредимыми. Троянцы славятся, как хорошие воины, копейщики и лучники, да и колесничие, способные решить исход упорного боя. Кто знает, дадут ли мне боги вернуться или оставят навеки в земле Трои? Я оставляю все под твою ответственность. Позаботься о твоих родителях, как ты заботилась до сих пор, и даже еще лучше. А когда увидишь бороду нашего сына, можешь снова выйти замуж за кого захочешь, и оставить дом». Так он сказал, и это время настало. Приближается ночь, когда мне придется смириться с нежеланным браком. Ни в чем нет мне счастья: Небеса оставили меня безутешной.

«Раздражает и огорчает меня ваш новомодный способ ухаживания. Когда в доброе старое время соперники состязались за руку и сердце дамы знатного рода и солидного состояния, они пригоняли свой скот и овец и устраивали пир для друзей и родных дамы и дарили ей дорогие подарки, а не обжирались за чужой счет».

Одиссей обрадовался, услышав ее слова: он понял, что она кокетством выманивает дары у поклонников, тая иные помыслы.

Королеве ответил Антиной сын Эвпейта:

- Дочь Икария, мудрая Пенелопа, прими дары, которые тебе охотно принесут ахейцы. Порядочный человек не скупится на дары. Но мы не разойдемся по домам, пока ты не выйдешь за достойнейшего из нас.

Все согласились и послали оруженосцев за дарами. Паж Антиноя принес роскошное расшитое платье прекрасной ткани с дюжиной золотых брошей с булавками и заколками. От Эвримаха принесли изысканную цепь, украшенную янтарем, подобным солнечному сиянию. Оруженосцы Эвридама подали пару сережек, и на каждой красой сияла гроздь из трех капель. Принц Певсандр, сын Поликтора, послал слугу с ожерельем - шедевром ювелира. Каждый ахеец преподнес свой дар. Фрейлины королевы собрали дары, и она поднялась в свой будуар.

Общество продолжало веселиться и пировать, петь и развлекаться, пока мрак ночи не покрыл их веселье. Чтобы разогнать тьму, они поставили в зале три жаровни, и в них - груды сухих дров на растопку, долго выдержанных, но недавно колотых, и в каждую жаровню сунули полыхающую головню. Дворцовые служанки по очереди подкладывали дрова в огонь, пока любимец Зевса, мастер-стратег Одиссей не обратился к ним.

- Прочь, служанки без хозяина, бегите в горницу вашей королевы, сидите с ней и развлекайте ее, чешите шерсть или прядите нить. А я позабочусь об освещении для гостей. Я не устану, даже если они измотают и Зарю на ее троне. Меня так легко не утомишь.

Служанки захихикали и постреляли глазками. Но хорошенькая Меланфо злобно выругалась. Ее, дитя Долия, вырастила и воспитала Пенелопа, заботясь, как о собственной дочери и ни в какой безделке не отказывая. Но она была безразлична к страданиям своей хозяйки: она полюбила Эвримаха и стала его любовницей. Не стесняясь в выборе выражений, она отбрила Одиссея:

- Старый грязный бродяжка, у тебя ум зашел за разум, что ты не пошел искать себе ночлега в кузнице или трактире, а остался во дворце. Еще смеешь раскрывать пасть в присутствии знатных джентльменов. Вино тебя опьянило, или ты всегда несешь вздор? Победа над попрошайкой Иром ударила в голову? Ты смотри, а то найдется человек покрепче Ира, и он так оттузит тебя кулаками, что уползешь с разбитым носом.

- Ах ты сука, - ответил ей Одиссей, сверкая глазами, - я сейчас скажу Телемаху и он тебя на месте на кусочки порубит.

Его ярость испугала женщин, поверивших его угрозе, и они разбежались по дому, дрожа от ужаса. А он стал у жаровен, следил за огнем, озирался, и думал о своих планах.

Афина же подстрекала неучтивых женихов оскорблять Одиссея: она хотела больнее и глубже уязвить сердце сына Лаэрта. Первым стал издеваться над странником Эвримах, чтобы повеселить собутыльников.

- Послушайте меня, поклонники нашей благородной королевы, - воскликнул он. - Приход этого бродяги во дворец Одиссея - настоящий дар небес. Глядите, как освещает зал его блестящая лысина, без единого волоска на ней.

Он обратился к Покорителю городов с вопросом:

- Странник, может, ты согласишься пойти ко мне работать на ферму в горах, за хорошую зарплату, строить террасы и сажать лес на сруб? Я бы позаботился о прокорме, одежде и кожаной обуви. Но ты, наверное, бездельник, и работы на ферме не ищешь. Тебе бы набивать прожорливое брюхо, собирая объедки по городу.

- Эвримах, - ответил быстрый на язык Одиссей, - я готов на состязание с тобой - поздней весной, когда дни долгие, на выкосе, я с кованым серпом в руках, и ты с таким же, мы смогли бы посоревноваться, без еды до заката, кто больше накосит травы. Или взяли бы по паре волов, отборных здоровых зверюг, лоснящихся от хорошего корма, равных по силе и возрасту, и выбрали бы четыре акра сотки плодородной земли, которая так и ложится под резак плуга - тогда бы ты увидел, какую длинную и прямую борозду я провожу. А вспыхнула бы война, и у меня был бы щит и пара копий, и бронзовый шлем, прилегающий к вискам, ты увидел бы меня в первых рядах, и не говорил бы о моем брюхе. Но ты просто хвастун и задира, считаешь себя героем потому, что сталкиваешься с мелюзгой. Но если бы Одиссей вернулся на родину и пришел сюда, широкие ворота показались бы тебе узкой дверкой, мешающей живо удрать.

Этот ответ возбудил гнев Эвримаха, он блеснул очами и крикнул:

- Ах ты, скотина, сейчас ты поплатишься за свои наглые речи перед гостями. Вино тебя опьянило, или ты всегда несешь вздор? Или победа над попрошайкой Иром ударила в голову?

Он схватил табурет, но Одиссей увернулся, пригнувшись у колен Амфинома из Дулихия, и табурет Эвримаха ударил виночерпия по правой руке. Его кувшин упал со звоном на пол, и сам он со стоном рухнул навзничь.

Сумеречный зал загудел. Кавалеры поглядывали друг на друга в тревоге, говоря:

- Кабы сдох этот бродяга до того, как пришел сюда! Было бы поспокойнее. А так мы передрались из-за нищих, и прекрасный пир испортили этими выходками.

- Джентльмены, вы не в своем уме, - сказал им осуждающе принц Телемах. - Сбивает ли вас с пути бог, или выпивка и закуска будоражат ваши сердца? Идите-ка вы лучше по домам и проспитесь, - хотя я, конечно, никого не гоню.

Они закусили губы, удивляясь дерзости Телемаха, но Амфином, сын короля Ниса, сына Аретия, вмешался:

- Друзья, - сказал он, - на справедливые слова не след обижаться. Не трогайте странника и королевских слуг. Пусть виночерпий наполнит наши чаши, возольем богам и разойдемся по домам, а гостя оставим здесь на попечение Телемаха. Он это его гость.

Это решение всех устроило. Доблестный Мулий, помощник Амфинома из Дулихия, смешал вино и разлил. Они отлили по капле богам и напились сладкого вина, и разошлись по домам на ночлег.