Песнь
XIII
Высадка
на Итаке
Одиссей
смолк, но слушатели были так
заворожены его рассказом, что
никто не пошевелился в стихшем
полутемном зале. Наконец голос
Алкиноя прервал молчание:
-
Лорд Одиссей, ты много выстрадал,
но коль ступила твоя нога на
окованный медью порог моего
дворца, я ручаюсь, что ты
доберешься домой без дальнейших
препон. А вы, господа, выслушайте
мое пожелание, и пусть оно будет
законом для моих частых гостей,
которые приходят выпить
шипучего вина и насладиться
песнею менестреля. Я знаю, что
прочный деревянный сундук уже
набит одеждами, и золотыми
украшениями, и прочими дарами,
принесенными Cтраннику нашими
феакийскими капитанами. Я
предлагаю подарить ему большой
треножник и котел. Позднее мы
обложим налогом простой народ и
возместим наши затраты,
поскольку такой расход любому из
нас трудно понести.
Сказал
Алкиной, и гости поддержали его. Cонные
слушатели разбрелись по домам,
но лишь Заря окрасила небосвод,
они поспешили к кораблю со
своими медными сокровищами.
Великий король Алкиной поднялся
на борт проверить, как их грузят
в трюм, чтобы они не мешали
гребцам. Затем народ двинулся к
дому Алкиноя на пир. Всенародно
король принес вола в жертву Cобирателю
туч, сыну Крона, Всевышнему
Зевесу. Когда бедра животного
сгорели, они радостно
набросились на угощение, а
народный любимец Демодок запел
под звуки своей арфы.
Но
Одиссей то и дело посматривал на
сияющее солнце, как бы призывая
его закатиться поскорее, - ему
хотелось отплыть домой. Так
пахарь с нетерпением ждет вечера:
целый день он шел за плугом,
запряженным парой волов по пару.
Закат радует его, потому что
отпускает его домой на ужин и
отдых, а его колени дрожат от
усталости. Так и Одиссей ощутил
облегчение, когда свет солнца
померк и исчез. Как только солнце
село, он воззвал к
мореплавателям-феакийцам и
Алкиною:
-
Лорд Алкиной, мой славный
государь, и вы, феакийские лорды,
завершите ваши возлияния богам и
отправьте меня в путь, и пусть
боги благословят вас!
Мои мечты сбылись - я возвращаюсь
домой с богатыми дарами. Дай мне
боги насладиться своим добром,
найти свою благородную супругу в
целости и безопасности дома в
кругу моих друзей, а вам -
радовать своих верных жен и
детей. Пусть и впредь Боги являют
свою милость феакийцам и хранят
от вреда.
Слова
Одиссея пришлись им по вкусу, и
феакийцы собрались исполнить
его просьбу. Царственный Алкиной
приказал своему герольду: «Понтоной,
смешай вино в чаше и разнеси по
залу, чтобы мы могли отправить
странника домой с молитвой Отцу-Зевесу».
Понтоной смешал медовое вино и
угостил гостей. Они совершили
возлияние блаженным жителям
небес, а великий Одиссей встал и
вернул чашу Арете, прощаясь: «Будь
счастлива, о королева, пока не
придут Старость и Смерть,
уготованные всему человечеству!
Прощай! Желаю радости твоему
дому, детям, народу и королю
Алкиною».
Благородный
Одиссей перешагнул через порог.
До берега, до якорной стоянки
корабля, его провожал посланный
Алкиноем герольд, а Арета
послала служанок - одну с его
свежестиранными накидкой и
туникой, другую - с прочным
сундуком, а третью - со снедью и
румяным вином. Он вышел на берег,
а сопровождавшие его молодые
дворяне быстро взяли багаж, еду и
питье и уложили в трюм судна.
Одиссею они постелили ковер и
простыню на полуюте судна,
поближе к корме, чтобы он мог
спокойно спать. Он поднялся на
борт и улегся, не говоря ни слова.
Команда села на банки, отвязала
линь от дыроватого камня и
вспенила море мерными ударами
весел. Очи Одиссея сомкнул
безмятежный сон, сладчайший
глубокий сон, похожий на смерть.
Он спал, а корма корабля
вздымалась, содрогалась и вновь
опускалась в темные волны
бурного моря, бежавшие вслед за
кораблем. Так квадрига жеребцов
мощно встает на дыбы и бросается
вперед под ударом бича, чтобы
пройти дистанцию во мгновение
ока. Корабль вздымался и
неуклонно мчался вперед, и даже
кружащий сокол,
быстрейшая птица на свете, не мог
догнать его. Судно неслось,
рассекая океанские волны, а на
его борту мирно спал человек,
мудростью равный богам,
испытавший муки духа и сердца,
долгие годы воевавший на суше и
скитавшийся по морям, и во сне
забывал пережитые страдания.
Когда
поднялась самая яркая звезда,
провозвестница близкой зари,
быстрый полет корабля
завершился, и он подошел к Итаке.
На острове есть бухта Форка,
морского старца. Два крутых мыса
с обрывистыми берегами охраняют
вход в нее и гасят волны,
поднятые ветром в открытом море.
Большие корабли могут спокойно
стоять в этой гавани, даже не
швартуясь. В глубине залива
растет олива с длинными листьями,
а возле нее - гостеприимный
тенистый грот, посвященный
нимфам, которых мы называем
Наядами. В гроте стоят каменные
сосуды и двуручные кувшины, а в
них пчелы свили себе улей. На
длинной каменной раме нимфы ткут
чудесные одеяния из морского
пурпура. Бьющий здесь источник
никогда не пересыхает. В пещеру
ведут два входа, северный,
которым заходят люди, а
обращенный к югу - для богов. Там
не ступает нога человека, это
тропа Бессмертных.
В
эту гавань вошли опытные
мореходы-феакийцы. Таков был
разбег корабля, гонимого умелыми
гребцами, что судно на половину
длины выбросилось на берег. Они
вскочили с банок, подняли крепко
спящего Одиссея с палубы и
отнесли на берег прямо с
простыней и цветным ковром. Они
осторожно положили его на песок,
а он не проснулся. Они передали
на берег сокровища, данные ему
феакийской знатью по щедрой воле
Афины перед отправлением домой.
Вещи они сложили горкой у корней
оливы в стороне от тропы, чтобы
на них случайно не наткнулся
прохожий до пробуждения героя и
не ограбил его. А затем они
отплыли домой.
Потрясатель
земли не позабыл своих давних
угроз великому Одиссею. Он
попытался проведать мысли Зевса:
-
Отец Зевес, Вечные боги
перестанут меня уважать, видя,
как пренебрегают мною смертные
феакийцы, мои прямые потомки. Я
поклялся, что Одиссей не
вернется домой, не исчерпав
всего запаса бедствий, хотя я
смирился с его возвратом, раз уж
ты так решил. Но феакийцы быстро
переправили его через океан,
пока он спал, и высадили на Итаке,
осыпав его дарами золота, бронзы
и тканей в таком количестве, что
больше он бы не смог привезти,
даже если бы пришел прямиком из
Трои со всеми своими трофеями.
-
Твои страхи необоснованны,
мощный Потрясатель земли! -
ответил ему Тучесбиратель. - Боги
чтят тебя по-прежнему, с их
стороны было бы кощунством
посягнуть на старейшего и
лучшего олимпийца. А если
смертные самовольно и
необдуманно решаются пренебречь
должным к тебе почтением,
рассчитайся с ними и отомсти.
Поступай, как знаешь, не томи
себе душу.
-
Я так бы и поступил, Правитель
черных туч, - сказал Посейдон, - но
боялся задеть твои чувства.
Сокрушу-ка я этот прекрасный
феакийский корабль, пока он
плывет домой после исполненного
задания по туманным морям. Я их
научу скромности и отучу возить
всех, кого не попадя. А их город
скрою за высокими горами.
-
Друг, - отвечал ему Зевес. -
выслушай мой совет. Когда их
клипер приблизится к берегу, и
все население высыплет на
набережную его встречать,
преврати его в скалу такого же
размера и очертаний. Так ты
произведешь впечатление. А потом
уже окружай город высокими
горами.
Получив
«добро», Посейдон перенесся в
Схерию, город феакийцев. Он
выжидал, пока стройное судно не
приблизилось полным ходом к
берегу. Он склонился над
кораблем и одним ударом ладони
превратил его в скалу, прочно
прикованную к дну моря. Затем он
удалился. Феакийские
мореплаватели, мастера
длинновесельных галер, глядели
друг на друга в изумлении и
бормотали: «Кто остановил наше
быстрое судно среди волн прямо у
входа в порт? Только что мы могли
различить каждое весло». Они
вопрошали, но ответа не было.
Король Алкиной провозгласил:
-
Увы, мой народ, на наших глазах
сбылось старинное пророчество,
предсказанное моим отцом. Он
говорил, что Посейдон негодует
на наш обычай отвозить всех, кого
не попадя. Наступит день, и он
сокрушит наше лучшее судно на
лоне туманных морей, а наш город
наш скроет за стеной гор. Так
говорил старый король, и вот это
сбылось. Но внемлите: я предлагаю
путь к спасению. С этого дня
прекратим отвозить странников,
приходящих в наш город, и
принесем в жертву Посейдону
дюжину отборных быков. Глядишь,
он сжалится над нами и не
погрузит в вечную тень огромной
горы.
Феакийцы
преисполнились страха и
немедленно приготовили быков
для жертвоприношения. Когда все
капитаны и воины феакийцев
стояли у жертвенника Посейдона,
Одиссей пробудился от сна на
родной земле.
Он
не узнал Итаки - отчасти из-за
долгого отсутствия, но еще и
потому, что богиня Афина Паллада,
дочь Зевса, напустила туман,
чтобы лучше подготовиться и
сохранить прибытие Одиссея в
тайне. Она собиралась
преобразить его, чтобы жена, и
друзья, и горожане не узнали, а
женихи поплатились за свои
преступления. Поэтому король
Итаки не узнал своего острова,
его тихие бухты, извилистые
горные тропы, скалы и пропасти,
густые рощи. Он вскочил на ноги и
стоял, озирая родную землю.
Хлопнув себя ладонями по бедрам,
он застонал от разочарования:
-
Увы! В какой стране я оказался?
Живет ли здесь жестокое племя
беззаконных дикарей или
богобоязненные и милосердные
люди? Куда мне девать все мои
сокровища, и куда мне самому
деться? Лучше бы я остался у
феакийцев и нашел другого
сильного и влиятельного лорда,
который меня бы хорошо принял и
отправил домой. Не знаю, куда
спрятать богатства, но здесь их
оставлять нельзя, чтобы прохожие
не позарились. Как я ошибся в
феакийских лордах и капитанах,
приняв их за мудрых и порядочных
людей! Они поклялись отвезти
меня на мою солнечную Итаку, а
оставили в этой чужой и странной
земле. Пусть Зевес, Защитник
Просителей, Всеведущий Бич
грешников покарает их за
нарушение обета. Для начала
пересчитаем-ка мои вещи и
проверим, не утащила ли что-нибудь
команда с собой в трюме корабля.
Он
пересчитал свои треножники и
роскошные котлы, золото и
прекрасные тканые накидки. Все
было на месте, но это не
примирило его с потерей родной
земли. Горестно рыдая, он бродил
по берегу ревущего моря. Тут ему
явилась Афина в обличие юного
пастушка, изящного и нежного, как
королевский сын. Ее прекрасное
покрывало лежало как шарф на
плечах, в руке был дротик, а на
белых ножках - сандалии. Одиссей
был рад увидеть человека и
приветствовал ее:
-
Добрый день, дорогой сэр. Ты -
первый человек, которого я
встречаю на этой земле. Надеюсь
увидеть в тебе не врага, но
защитника и спасителя моих
сокровищ и даже моей жизни. Я
молю тебя, как бога, и припадаю к
твоим великодушным коленам.
Скажи мне, прежде всего, где я
нахожусь? Какая это часть света?
Как называется эта страна, и кто
здесь живет? Отдельный ли это
остров или мыс материка,
простирающий плодородные земли
в пучину морей?
-
Странник, - сказала светлоглазая
Богиня, - ты либо очень прост,
либо из слишком дальних далей
прибыл, если не знаешь, что это за
страна. Не бесславно ее название.
Оно известно повсюду - от
населенных стран Востока и до
мрачных стран Заходящего солнца.
Правда, местность у нас гористая
и не годится для колесниц, но
совсем не бедная. Пшеница дает
хороший урожай, и вина изобилие.
Дожди выпадают в срок, и ложится
свежая утренняя роса. Козы
находят траву, и коровы -
пастбище. Растут любые деревья, и
бьют непересыхающие источники.
Да что говорить, друг, название ИТАКА
известно повсюду, даже в Трое, а
она и впрямь далека от наших
ахейских берегов.
Сердце
великого Одиссея подпрыгнуло от
радости, когда он услышал слова
божественной Афины Паллады, и
узнал, что он на родине. Он
отвечал ей быстро, но неправдиво.
Правда уже срывалась с его языка,
но он удержал ее - по природному
лукавству.
-
Конечно, я слыхал об Итаке у себя
дома на просторном Крите. Значит,
я оказался на Итаке? Я взял с
собой только половину своих
богатств, а другую половину
пришлось оставить детям и бежать.
Дело в том, что я убил сына
Идоменея, бегуна Орсилоха,
чемпиона Крита по бегу. Он
пытался отобрать трофеи, которые
я с таким трудом привез из-под
стен Трои, трофеи, которые я
добыл в жарких схватках и в
опасных морях. Орсилох ополчился
на меня потому, что я отказался
идти под началом его отца на
Троянскую войну, и предпочел сам
командовать. Я кликнул товарища,
сел в засаду у дороги, и поразил
его бронзовым копьем, когда он
возвращался домой.
«Ночь
была черна, хоть глаз выколи,
никто нас не видел, и не знал, что
я его убил. Еще не просохла его
кровь, как я нашел финикийское
судно и обратился с просьбой к
его суровым офицерам. Щедрая
доля моих трофеев убедила их
взять меня на борт, чтобы отвезти
в Пилос или в добрую Элиду, где
правят эпеяне. Но сильный ветер
сбил судно с курса, хотя честные
финикийцы трудились, не покладая
рук. Мы долго дрейфовали, к ночи
достигли этого острова и на
веслах вошли в гавань. Вытащив
судно на грунт, мы сошли на берег
и тут же свалились, как убитые, не
помышляя об ужине, несмотря на
голод. Я так устал, что сразу
уснул на песке. А финикийцы
выгрузили мои вещи, свалили на
песок и отплыли в благородный
Сидон, оставив меня и мои заботы
позади».
Ясноглазая
богиня улыбнулась рассказу
Одиссея и погладила его. Ее
внешность изменилась: росту
прибавилось, из пастушка она
превратилась в прекрасную
совершенную женщину. Богиня
сказала ему откровенно:
-
Редкий пройдоха тебя перехитрит!
И бессмертным трудно тебя
обставить! Мой упрямый друг,
мошенник и проходимец, даже на
родине ты не можешь оставить
свои уловки и лживые выдумки,
восхищающие твое сердце? Но
хватит притворяться! Мы оба
мастера обмана, ты - лукавый
льстец и соблазнитель номер один
среди смертных, и я превыше всех
богов славюсь плутовскими
уловками. Как же ты не узнал меня,
Афину Палладу, дочь Зевеса! Я
всегда защищала тебя в
похождениях и проделках! Я
устроила тебе хороший прием у
феакийцев, и сейчас я пришла
помочь тебе советом. Но сперва
спрячем сокровища, которые по
моему слову принесли тебе в
дорогу феакийские лорды. Но хочу
предупредить: в стенах твоего
дворца тебя ждут тяжелые
испытания. Готовься снести
неотвратимые унижения, и никому -
ни мужчине, ни женщине - не
открывайся. Молча переноси все
оскорбления и обиды, которые
выпадут на твою долю.
-
Богиня, - живо ответил Одиссей, -
ты умеешь принимать любое
обличье, и опытный человек тебя
не опознает. Я помню твое участие
в моей судьбе с того дня, когда мы,
ахейские мужи, пошли войной на
Трою. Но с тех пор, как мы
покорили величественную
цитадель Приама и отплыли, с тех
пор, как боги рассеяли ахейский
флот - я не видал тебя, Дочь Зевса,
на борту моего корабля. Мне выпал
жребий бродить по свету с
сокрушенным сердцем и ждать,
пока боги утолят мою печаль.
Наконец ты явилась мне в богатой
столице феакийцев и воодушевила
войти во дворец Алкиноя.
Заклинаю тебя именем твоего Отца,
скажи правду - неужто я на Итаке?
Думаю, я высадился в чужой стране,
и ты сказала в насмешку, что это
Итака, чтобы сбить меня с толку.
Умоляю, скажи мне, неужели я
вернулся на милую родину?
-
Какой ты подозрительный! -
сказала Афина. - Я не оставлю тебя
мучиться сомнениями. Ты - человек
редкой культуры, самообладания и
проницательности. Любой путник
на твоем месте уже мчался бы в
восторге домой к жене и детям. А
ты, напротив, даже не спешишь
проведать о них. Ты, скептик,
хочешь сам удостовериться в
своей жене, а она, между прочим,
вечно сидит дома, и в глазах ее
слезы, пока медлительные дни и
ночи проходят грустной чередой.
Я-то не отчаивалась, я всегда
знала, что ты вернешься, потеряв
своих соратников. Но я не могла
противостоять моему дяде
Посейдону. Он гневался за то, что
ты ослепил его любимого сына. А
сейчас, оставь сомнения и
оглядись. Мы в бухте Форка -
Морского Старца, в излучине
залива - развесистая маслина, а
рядом с ней - вход в прохладную и
темную пещеру, посвященную
нимфам, которых люди зовут
Наядами. Отсюда виден ее свод - он
напомнит тебе о многих
гекатомбах, принесенных в жертву
нимфам. А вон и гора Неритон
вздымает свою лесистую главу.
Богиня
разогнала туман, и окрестности
открылись взору. Радость наконец
пришла к многострадальному
доблестному Одиссею. Он
возликовал при виде отчизны,
упал и поцеловал ее щедрую землю,
вознес руки и воззвал к нимфам:
-
Я было думал, что никогда больше
не увижу вас, о Наяды, дочери
Зевеса! Примите мое приветствие
и молитву. Вскоре мы осыплем вас
дарами, как встарь, если
воительница-Дева Афина дарует
мне счастье жить и видеть, как
растет мой сын.
-
Поторопимся, - сказала
Сероглазая богиня, - сейчас не
время думать об этом. Сложим
сперва твои сокровища в дальнем
конце чудесного грота, где они
будут в безопасности. А после
этого мы решим, что делать.
Афина
погрузилась во мрак пещеры в
поисках тайника, а Одиссей тем
временем поспешно принес все
свои богатства, феакийское
золото, несокрушимую медь,
тонкие ткани. Когда он все
спрятал, Паллада закрыла тайник
камнем. Они уселись у корней
священной маслины, готовя
погибель наглым женихам. Афина
сказала:
-
Сын Лаэрта, ты человек
находчивый, надо решить, как
наложить руки на бессовестных
разорителей. Три года они
распоряжаются в твоем дворце,
пристают к твоей несравненной
жене со своими ухаживаниями и
брачными предложениями. Все эти
годы она надеется на твое
возвращение, и хотя каждому
порознь она давала основания для
надежды пустыми обещаниями, на
самом деле она ждет только тебя.
-
Увы, - сказал хитроумный Одиссей,
- я вижу, что меня по приходе
домой ожидала бы горестная
судьба несчастного Агамемнона,
если бы ты, Богиня, не
предупредила меня вовремя. Будь
великодушна и научи, как
отомстить непрошеным женихам. О
ясноглазая, стань за меня,
раздувая мой боевой пыл, как в
тот день, когда мы низвергли
гордые башни сияющей Трои. Если
ты распалишь во мне ярость, я
один справлюсь с тремя сотнями,
полагаясь на твою помощь,
суверенная Богиня!
-
Я постою за тебя, - сказала Афина,
- я тебя не позабуду, когда
настанет время схватки. Я чую,
что разорители твоего добра,
пристающие к твоей жене, скоро
забрызгают своею кровью и
мозгами просторные залы твоего
дома. Но сейчас я изменю твой
внешний вид так, что никто тебя
не узнает. Гладкая кожа
проворных рук скукожится, рыжие
кудри пожухнут, ясные глаза
померкнут. Я облачу тебя в
омерзительные лохмотья, и вся
банда женихов, и даже твои жена и
сын, которого ты оставил дома,
примут тебя за презренного
бродягу. Ты же сперва повстречай
свинопаса, который следит за
твоими свиньями. Он предан тебе
всем сердцем, любит твоего сына и
мудрую королеву Пенелопу. Он
пасет свое стадо около Вороньего
утеса, где бьет источник Аретузы.
Там свиньи нагуливают жирок,
поедая любимые желуди и запивая
их водой источника. Иди к нему,
потолкуй со стариком, расспроси
его обо всем, а я тем временем
слетаю в Спарту, город
прекрасных женщин, и возвращу
Телемаха, твоего родного сына. Он
поехал в широкую долину
Лакедемона, в дом Менелая,
надеясь узнать, жив ли ты.
Проницательный
Одиссей спросил Богиню:
-
Почему, Всеведущая, ты не сказала
ему всю правду? Неужели ты хочешь,
чтоб и он, как его отец, горестно
скитался по бесплодному морю,
пока чужаки пожирают его
достояние?
-
Не принимай это близко к сердцу, -
сказала сероглазая богиня, - Я
наставляла его, я и подвигнула
его на это путешествие, чтобы он
отличился. Он не страдает, но
спокойно отдыхает в роскошном
дворце Атрида. Действительно,
молодые кавалеры на черном
корабле устроила ему засаду, и
собираются убить на пути домой.
Но у них ничего не получится.
Земля скроет тех, что разоряет
твое имение.
Афина
коснулась его жезлом, и увяли
крепкие мышцы энергичных рук,
пожухли рыжие волосы, и
сморщилась кожа на теле, как у
старика. Она погасила искру в его
глазах, одела в грязные
отвратительные лохмотья,
заскорузлые от сажи и дыма. На
плечи она набросила облезлую
шкуру быстрого оленя, дала ему
посох и суму из грубой
потрескавшейся кожи, висящую на
веревке.
Договорившись
о своих планах, они расстались.
Богиня направилась в Лакедемон
позвать домой сына Одиссея.
|