|
|
|
Да
не будет он помянут
Михаил
Эдельштейн
Исраэль
Шамир.
Хозяева
дискурса.
Американо-израильский
терроризм.
Час
«Ч».
Современная
мировая
антибуржуазная
мысль. —
М.
: Гилея, 2003. — 207 с.
Что
может быть более еврейским, чем...
сумма
поспешно прочтенных книжек,
подводящих
базу под заранее намеченный
тезис?
И.
Шамир о Г. Померанце
И
интереснее всего в этом вранье
то, что оно – вранье
от
первого до последнего слова.
М.
Булгаков
Че
Гевара умер, но комплекс его
живет. Всегда существовали люди,
которые не желают и не умеют
взрослеть, которые хотят «отказаться
от своего возраста и поколения»
и до старости играть в
подростков Савенко, как взявший
псевдоним «Лимонов». Люди,
которые помнят только одно:
надо всегда быть против, хотя
они давно уже забыли, против –
чего? Люди, которые способны
сказать о себе «я все время шел
на гребне революции» – и не
почувствовать ни пошлости этой
фразы, ни пошлости такой
жизненной позиции.
Они
считают, что им известен рецепт
вечной молодости и не устают
напоминать читателю о своих
молодых подругах. «Русые волосы
Алисы развевались на ветру, как
знамя» – чем это хуже баек
Лимонова про девочку-панка?
Пошловато, конечно, ну так и
Эдичка вовсе не эталон вкуса.
Впрочем,
разбирать стилистические
красоты И. Шамира мне хочется
меньше всего. Что бы ни говорили
его клакеры, он вполне
посредственный публицист,
мостящий сомнительными
красотами дорогу от штампа к
штампу. Да и не в стиле дело.
Прочитав любые его 10-15 страниц,
вы знаете содержание остальных
двухсот наизусть. Занудство
неизбывное. Единственное
развлечение – по первым
строчкам очередной статьи
угадывать, что там будет дальше.
Хотя и это забава так себе –
ошибиться-то невозможно.
Оно,
собственно, и понятно: левацкий
дискурс за пределами листовки
абсолютно непродуктивен,
поскольку не предполагает
развития мысли. Его теоретики
лет сорок мусолят два с
половиной нехитрых тезиса,
устаревших еще до рождения.
Поэтому леваки всего мира
похожи друг на друга, как
счастливые семьи. Их мир черно-бел
до полной безоттеночности. Они
до сих пор рассказывают друг
другу об угнетателях и
угнетенных, эксплуататорах и
эксплуатируемых, империализме
и порабощенных народах,
буржуазии и пролетариате.
Насущная проблема
современности – как относиться
к Чечне исходя из взглядов
Ленина на национальный вопрос.
«Давно мне не приходилось
читать таких книг», –
сокрушается, рецензируя «Хозяев
дискурса», Саша Брумель в «Русском
журнале». Давно, Саша, ох, давно
– эдакого уже лет двадцать не
издавали, спрос хромал.
А
ведь было время – дядюшка Сэм с
крючковатым носом и пальцами,
как у Фредди Крюгера, скалился с
каждого прилавка. А рядом она,
заветная, – брошюрка «Осторожно,
сионизм!» Жаль, Клим Петрович
Коломийцев из галичевой песни
не дожил до наших дней – «Гилея»
непременно тиснула бы полное
собрание речей классика «мировой
антибуржуазной мысли» в
соответствующей серии – между
Изей Шамиром и каким-нибудь
виртуальным индейцем. А то что
же это – распустились все. У
меня вон компьютер слово «антибуржуазный»
все норовит подчеркнуть.
Исключительно несознательная
машина...
Так
вот, о Шамире. Спорить с ним по
существу – занятие абсолютно
бесполезное. Конечно, его книга
– это мешанина из откровенной
лжи, полуправды и вырванных из
контекста фактов. Но доказать
тут ничего нельзя, поскольку
простейшие логические законы в
этом мире не действуют.
Поклоннику Шамира ничего не
стоит в развитие тезиса об «израильской
прессе, давно переплюнувшей
сталинскую “Правду” по части
пропаганды и официоза»,
сослаться на информацию из
ведущей израильской газеты «Гаарец».
Зачем следить за руками –
Брумель и так во всем согласен с
Шамиром. Шамир – с Брумелем. А
Цветков и Тарасов – с ними
обоими. Полный консенсус. Точно
как в старых «Куклах»: «Пора
объединяться! Как, вы уже
объединились? А с кем? Со мной? А
я с вами. Мир тесен!»
Основное
свойство левацкого дискурса,
основанного, как и всякая
пропаганда, на внушении, а не на
убеждении, – превращение
строгих терминов в пустые
означающие, в полые оболочки,
заполняемые любым содержанием
по желанию автора-иллюзиониста.
Вот, например, рассказывает
Шамир из статьи в статью о «геноциде
палестинцев». И бесполезно
спрашивать, что же это за
странный геноцид такой, в
результате которого за
пятьдесят лет численность
уничтожаемого народа
многократно возрастает?! Ведь у
Шамира уже наготове новый
оборот, совершенно
бессмысленный, но хлесткий, а
главное, очень практичный – «ползучий
холокост». Холокост этот может
ползти сколько угодно, Шамир не
стесняет его конкретными
сроками, это не немецкое
плановое хозяйство. А наш автор
тем временем будет ездить по
миру с лекциями о зверствах
сионистских агрессоров.
«Борьба
с оккупантами – это не
классическая и даже не вольная
борьба, это в первую очередь
убийство солдат оккупационной
армии, а во вторую – убийство
гражданских лиц страны-оккупанта».
То есть и самого Шамира, и той
самой Алисы с русыми волосами.
Смело. Впрочем, Шамир не любит
тель-авивские ресторанчики,
которые того и гляди взорвут «борцы
с оккупантами». Он предпочитает
кафе в столице Палестинской
автономии Рамалле: там «замечательный
арак и десятки закусок». Выйдя
из кафе, он напишет статью, в
которой с восхищением
расскажет, как португальский
нобелиат Сарамаго сравнил
израильских солдат с нацистами,
а Рамаллу, где Арафата
несколько дней продержали под
домашним арестом, – с
Освенцимом. А получив за статью
гонорар, вернется к своим
арабским друзьям – неторопливо
потягивать арак в безопасном
освенцимском кафе.
Шамир
& Со хорошо усвоили главное
правило пропаганды: все зависит
от «выбора слов», лексика –
всегда важнее синтаксиса.
Достаточно назвать террористов,
взрывающих рейсовые автобусы, «партизанами»,
их руководителя – «дряхлым
стариком-инвалидом», гнездо
террора – «мирным и
беззащитным городом»,
превращенным в Аушвиц, а солдат
правительственной армии – «оккупантами»,
чтобы картина мира резко
изменилась. Поэтому леваки
традиционно придают больше
значения плакатной экспрессии
высказывания, чем его
логической непротиворечивости.
Публицистика Шамира всегда
строилась именно по такому
рецепту.
Итак,
в Нью-Йорке большинство белых –
евреи; в США – диктатура,
подобная сталинской и
гитлеровской; дома в Москве и
тель-авивскую дискотеку «Дольфи»
взорвали израильские
спецслужбы (по другой версии,
московские взрывы были
заказаны «высокопоставленным
россиянином»: источник
информации – «доктор Борис
Березовский»); Буш – член
организации под названием «Церковь
Антихриста»; главный компонент
идиша – тюркский... Да, этот «левый
марш» производит клиническое
впечатление, если подходить к
нему с классическими
представлениями о норме и ее
нарушениях. Но на людей,
способных критически отнестись
к прочитанному тексту, это и не
рассчитано.
Поклонники
Шамира, да и вообще благодарные
потребители левацкого чтива,
делятся на две группы. Первая –
люди из той же тусовки, заранее
готовые принять на веру все, что
скажет «свой». Вторая группа
состоит из тех, для кого работы
Шамира стали откровением в силу
слабого знакомства с предметом
разговора. Конечно, если
впервые узнать о реалиях
Ближнего Востока из книги
Шамира, то в ней вполне можно
усмотреть и «педантичность», и
«точность», и опору на «авторитетные
источники». Чем еще можно
объяснить четыре фактические
ошибки, виртуозно втиснутые
сетевым рецензентом в одну
короткую фразу об «интифаде,
начатой арабами после
посещения премьер-министром
Израиля Э. Бараком священной
для них мечети Аль-Аксы в
сопровождении тысячи
охранников»? На случай, если
тому же автору захочется еще
что-нибудь написать на эту,
совершенно незнакомую ему тему:
не премьером, а лидером
оппозиции, не Бараком, а Шароном,
не Аль-Аксы, а Храмовой горы, и,
конечно, без «тысячи охранников».
И не «Волгу», а сто рублей, и не
по лотерее, а в преферанс...
Сочувствую дикторам Армянского
радио, нелегко им приходится.
Впрочем,
рецензент не так виноват, как
может показаться на первый
взгляд. То есть Барака с Шароном
он, конечно, самостоятельно
перепутал, но на страшилках про
то, как Шарон «ворвался в мечеть»,
стоит копирайт Шамира. Не
виноват автор отзыва еще и
потому, что просто подпал под
обаяние шамировского метода –
в промежутках между фантазиями
писать по памяти, не усложняя
себе жизнь проверкой того, о чем
говоришь. Вот, например, загадка
– что это такое: «Еврей-финансист
купил себе титул лорда и вместе
с ним – легенду о чудовищном
ухе»? Не узнали? Не
расстраивайтесь, я тоже не
сразу узнал. А это Шамир
пересказывает рассказ
Честертона «Лиловый парик».
Айзек Грин, правда, не еврей, не
финансист и ничего не покупал.
Но в остальном – все так.
С
литературой у Шамира, пожалуй,
еще хуже, чем со всем остальным.
Я даже не об оценках и мнениях
вроде: Сорокин – лучший
писатель в мире, а «На смерть
Жукова» Бродского – «вершина
русской патриотической поэзии,
восполняющая “Маршалов”
Куняева». Никакой полемики,
факты и только факты. «Мандельштам,
Пастернак и Бродский приняли
православие», Коржавин – бард,
а письмо Че Гевары – «маленький
кусочек пелевинского “Чапаева
и Пустоты”». При всем при том
Шамир вовсе не недоучка какой-нибудь:
языки знает, «Улисса» переводил
и русский Агнон – его заслуга.
Но зачем стараться, если пишешь
для тех, кто тебе и так верит?
На
самом деле, конечно, проблема не
в Шамире и не в шамирах,
проблема – в нас. Леваки на
глазах становятся подлинными «хозяевами
дискурса». Ввернуть в
застольной светской беседе
цитатку из Ульрики Майнхоф – ах,
как это стильно. В модном «Фаланстере»
весь коридор увешан рекламой
шамировского шедевра. Газетные
обозреватели как один
утверждают: «Книга... наделала
не меньше шуму, чем второй том
книги Солженицына “Двести лет
вместе”» («Консерватор»); «Общественность
в очередной раз взволнована
этим возмутителем спокойствия»
(«Завтра») – и то и другое
недалеко от истины. «Ex-Libris»
печатает пространное интервью
с героем дня (я раньше думал, что
таким тоном только дикторы ТВЦ
с Лужковым беседуют); тот же «Консерватор»,
журя Шамира за отдельные
перегибы, тем не менее
противопоставляет борца с «глобалистским
дискурсом» некоему «трусливому
транслятору “общечеловеческих
ценностей”»...
Конечно,
это не революция, а
постмодернизм. Споры между
председателем Мао и Пол Потом о
том, поддаются ли жители
мегаполисов перековке на месте
или же единственный способ
справиться с «огромным городом-упырем»
– это выслать его население «в
провинцию на перевоспитание»,
для мальчиков и девочек,
читающих книгу Шамира, – только
буковки на бумаге согласно
единственно верному учению
Владимира Сорокина. В тексте
главное – энергетика, это нам
уже по поводу «Господина
Гексогена» сообщили. Вот только
убитые спорщиками миллионы
китайцев и камбоджийцев
погибли, так и не узнав ученого
слова «симулякр».
Мы
разучились называть вещи
своими именами. Когда
лимоновские шпанята скандируют
«Сталин! Берия! ГУЛАГ!», мы
говорим об эстетическом жесте,
игре или, в крайнем случае,
провокации, забывая, что игра,
использующая в качестве сырья
кровь миллионов жертв,
называется мерзостью, а
организаторы и участники этой
игры – мерзавцами. А что
происходит, когда пепел
сожженных или штабеля
замерзших трупов становятся ли-те-ра-ту-рой,
давно уже рассказал кумир
молодости Шамира – лагерник
Юлий Даниэль в повести «Искупление».
У
Шамира достойные
предшественники: «Блестящий
Бодрийяр был прав: мы не нанесли
удара сами, но его нанесли от
нашего имени, к нашей радости» (это,
как вы догадались, об 11 сентября).
А за пару десятилетий до
Бодрийяра другой высоколобый
людоед, узнав о захвате
террористами очередного
пассажирского самолета, уронил:
«Разве могут быть невиновны
люди, летающие лайнерами такого
класса?» На этом фоне Шамир
смотрится вегетарианцем, порой
он даже изображает сомнения: «Конечно,
погибшие были невинны, или по
крайней мере, их вина не была
доказана» (это о взрыве на
иерусалимском базаре). Впрочем,
тут же, естественно, следует «но»,
и – см. выше, о правилах борьбы с
оккупантами.
У
подобных персонажей не берут
подобострастных интервью, с
ними не спорят, не полемизируют,
их нельзя ни опровергать, ни
рецензировать. При встрече с
подобными текстами и их
авторами принято
отворачиваться и зажимать нос.
«Официальный Израиль старается
меня замолчать, не упоминать ни
к добру, ни к худу. Такая вполне
традиционная еврейская позиция:
“да не будет он помянут”».
Искренне
рад. Выходит, это только мы
такие небрезгливые.
|
|
Полемика |
