А был ли
ребенок?
Исраэль Шамир отвечает Аркадию Мазину («Исраэль против народа Израиля»,
«Вести» от 21 июля 2005 года)
«Если бы вы не были евреями…», говорит ходокам царский вельможа у
Шолом-Алейхема, и герой, портной из Касриловки, отвечает ему: «Кем же нам
быть? Еврейками?» Аркадий Мазин напомнил мне этого портного. С той же
невинностью во взоре Мазин восклицает в своем отклике на мою статью
«Проклятие избранничества»: «Шамир с водой выплескивает ребенка. Он (то бишь
Шамир) призывает евреев не просто отринуть концепцию избранности, но вообще
перестать быть евреями». Ему и в голову не приходит призадуматься: а был ли
ребенок? Надо ли Мазину и другим читателям «Вестей» перестать быть
евреями, или – как я утверждаю в своей статье – им надо просто трезво
посмотреть фактам в лицо и перестать считать себя евреями?
Ведь они однажды уже сумели перестать считать себя советскими людьми – и
избрали себе другую идентификацию. А та, прежняя, была посерьезней, за ней
стояли годы советской школы, орденские планки отца, могилы дедов, дипломы и
командировки, картошка в колхозе, умные друзья и веселые подруги, вся
реальность советской жизни; а не миф и графа в канцелярской ксиве, которую
вам сварганят за скромную мзду в любом ЗАГСе. Некоторые из нас по сей день
утверждают, что они – советские люди, граждане невидимого СССР; и это
донкихотское утверждение представляется более оправданным и безобидным
чудачеством, нежели заявка на еврейство.
Евреи, или иды – как называли себя наши реальные, а не мифические прадеды,
– жили сто лет назад в черте оседлости, говорили на идиш, носили лапсердаки,
торговали воздухом. Назад к ним пути нет, как нет пути назад в веселую
общность советских людей. Они остались на страницах книг, в песнях и
фильмах. Сегодня мы живем в совершенно иной реальности, на которую пытаются
напялить лапсердак, или, за неимением, оливковую форму Цахал.
Я пишу в своей статье (прошу прощения за самоцитирование, но статья не
печаталась в Израиле): «Уже поколение наших дедов стало забывать язык и
культуру идов. Они аккультурировались, как до них
аккультурировались, утратили свою родную культуру финские племена
Суздальской Руси, или афро-американцы на севере США. Сегодняшний интерес к
еврейской культуре – это фантомные боли в давно отсохшем хвосте. Штетл идов,
описанный Шолом Алейхемом, исчез безвозвратно. Народ идов рассыпался, и его,
как Шалтай-Болтая, больше не собрать. Мы, потомки идов, должны устраиваться
и находить каждый себе новый дом, и жить по-новому: как русский среди
русских, палестинец среди палестинцев или американец среди американцев.
Только одной опции у нас нет: жить как ид среди идов.
Даже в Израиле потомки идов составляют менее одной четверти населения.
Наши американские и российские родичи, поддерживающие идею еврейского
государства, не понимают этого; им кажется, что без палестинцев у нас сразу
появится новая возрожденная Касриловка, только в тысячу раз красивее и выше.
Но те, кто живет на Святой Земле, знают: последние
отблески культуры идов догорают в гетто Меа Шеарим и Бней Браке. Даже
без палестинцев, культура идов не возрождаема.»
У Мазина, меня и других читателей и авторов «Вестей» нет оснований считать
себя евреями, – в особенности если они, как Мазин, отказываются от идеи
избранничества. За нами не стоит ни еврейская культура, ни язык, ни
традиция. Не считают нас евреями и наши соседи по Святой Земле – они
называют нас русскими. Нас любят или не любят, ценят или не ценят – как
здешних русских, даже если мы приехали из Баку и носим фамилию «Гольдштейн».
Меня эта реальность устраивает, как устраивает меня наша русская община,
символом которой мы можем взять шальной напиток Vodka
Orange.
Нам нет резона стараться стать евреями, объединяться в пылком порыве с
многоуважаемыми «израильтянами» из Рамат Авив Гимель или с не менее
уважаемыми «марокканцами» из Нетивот и Димоны, в то же время расставаясь с
нашими «не-еврейскими» русскими женами и друзьями. Без всякого расизма,
положа руку на сердце, скажите, кто вам ближе – ваш брат «ло-рашум» из
Воронежа (ныне из Нетании) или стопроцентный кошерный еврей из Меа Шеарим
или Аддис-Абебы? Кому мы ближе? Неужели Мазин не слышал от «марокканцев» и
«израильтян», что его диплом – купленный, а сестра – проститутка? Стоит ли
нам вбивать клин посреди нашей живой общины во имя такой дружбы?
Конечно, нашей общине не следует замыкаться в себе, но можно и нужно дружить
и с другими общинами Святой Земли – не на липовой основе мифа о еврействе, а
по факту нашего здесь совместного житья. «Быть евреем» в нашей реальности
означает – «быть против не-евреев», против палестинцев, православных и
мусульман, против наших «не-еврейских» товарищей из России и других
республик, против рабочих из Украины и Румынии. «Быть евреем» означает
повиноваться Биби Нетаньягу и Овадии Иосефу. Позорная история с провалом
Щаранского в Сохнуте доказала, что «быть евреем» для русских это проигрышный
выбор; мы можем считаться второсортными израильскими евреями, или быть
первосортными русскими палестинцами.
«Еврейская идея» завела нас в тупик, как показал план размежевания в Газе.
Ведь эта идея, в ее сионистском чтении означает: евреи должны жить в гетто,
окруженные высокой стеной с вышками и колючей проволокой. На мой взгляд, нам
не нужна стена, не нужно размежевания. Нужно дать желающим поселенцам
возможность оставаться в своих домах, среди палестинских соседей. Армии там
делать нечего, ей давно пора уйти, но гражданские лица могут жить там, где
хотят. К этой мысли пришел Ави Фархан, поселенец, который решил остаться под
палестинским флагом; для русских она очевидна, потому что наша община хорошо
ладит с нашими коренными соседями в Галилее, в Яффе и Хайфе, в Иерусалиме и
повсюду. Недаром у нас не меньше смешанных браков с коренными палестинцами,
чем с «евреями».
Через несколько дней на горе Тавор (Фавор) будет праздноваться, как и каждый
год, праздник Преображения. И там многотысячная толпа паломников на святой
горе состоит в равной степени из русских и палестинцев. Думаю, что больше
русских ходит в церкви по большим праздникам, чем в синагоги. А кого тянет в
синагогу – исполать ему, пускай идет. Возможность быть евреем отнимать
нельзя, но и навязывать не следует.
Поэтому я говорю Аркадию Мазину: «еврейский народ» – это фикция, устаревшая,
как и фикция «советского народа». Есть новая реальность: несколько общин в
одной маленькой стране. Со временем мы сможем составить вместе один
израильский-палестинский народ, и в него на равных правах войдет и наша
русская община.
Аркадий считает себя «левым», и к этому же сонму причисляет и меня. Не знаю.
«Левые» в Израиле стоят за полное размежевание и высокие стены, «правые»
– за порабощение «нееврейских» соседей. Я поддерживаю «правых», выступающих
против раздела Палестины и «левых», требующих равенства для неевреев. Вот
такой гегельянский синтез левой и правой противоположностей мне кажется
лучшей программой действий – еще и потому, что он соответствует нашим прямым
интересам.
Аркадию кажется, что если «еврейского народа не существует, то нам надо
срочно становиться беженцами и, прогибаясь под тяжестью пожитков и прошлых
грехов, искать новый дом.» Наоборот. Надо перестать быть беженцами,
оглядеться и зажить, как равные среди равных, в уже найденном новом доме.
2
В моей статье, с которой спорит Мазин, я вспоминаю пасхальную Агаду,
гласящую «Тора учит отвечать четырем сыновьям», и предлагаю различные ответы
мудрому, злобному, невинному и не умеющему задавать вопросы – на вопрос об
избранничестве и преемственности евреев. Аркадий взялся за ответ мудрому, и
попытался опровергнуть его, заглянув в Интернет. Интернет, конечно,
замечательное орудие, но он, как и Талмуд, требует знания и умения. Мазин
пишет: «Я – ученый небольшой. Но даже я понимаю, что у идиша – два основных
корня: немецкий и иврит.» В отличие от него, Пол Векслер – большой ученый.
Он профессор языка идиш в Тель-Авивском университете, крупнейший мировой
авторитет. Векслер доказал, что идиш сложился на славянской основе со
значительными тюркскими заимствованиями, и уже впоследствии был
«ре-лексифицирован» с использованием немецких и ивритских слов.
Возмущает Мазина отмеченная мною связь учения о еврейской избранности,
превратившегося, по его (и моему) мнению в еврейский расизм – с
возникновением немецкого нацизма. Но ее замечали и до меня: так, большой
друг евреев Сергей Булгаков писал в 1941 году: «Еврейское
самосознание вырождается в еврейский расизм, национальное идолопоклонство,
завистливую пародию на который представляет собой расизм германский». Мазин
отмечает «чисто хронологическое несоответствие: в период зарождения
нацизма евреи никаких палестинцев еще не угнетали.» Неужели расистское
отношение к палестинцам возникло на пустом месте? Неужели у него не было
глубоких корней, которые были вполне ощутимы и до этого? «В Торе нет раннего
и позднего» (эйн мукдам умеухар бетора) – это правило вполне применимо и к
нашей жизни.
Мазину хочется найти прямую связь с древним Израилем. Он удивляется: «Разве
нет преемственности еврейской истории в мусульманских странах? Разве
еврейские общины не процветали и крупнейших исламских городах?» Увы, и там
нет преемственности. Восточные евреи не больше связаны с древним Израилем,
чем евреи Восточной Европы, или чем привозимые сейчас Сохнутом жители
Северо-Восточной Индии, у которых раввины нашли «признаки израильской веры».
Сефардские евреи – в основном потомки берберов, принявших иудаизм на заре
ислама, а то и в более поздние времена; а восточно-европейские евреи – в
основном потомки славян и тюрок. Но я согласен с Мазиным в одном – это не
должно определять нашего отношения к еврейскому избранничеству. Статья же
написана и для тех, кого пленяет кажущаяся древность рода.
Я пишу: «Ведущие израильского телевидения говорят, что еврейского ребенка
«убивают («нирцах») гнусные убийцы», а гойский «умирает («нехераг») в
столкновении с армией.» Мазин возмущается: «Изя, не считайте нас за лохов!
Террористы убивают детей сознательно и целенаправленно, в результате же
действий израильской армии дети гибнут случайно.» Нужно куда больше веры,
чем горчичное зерно, чтобы считать пулю снайпера в голову ребенка –
случайностью. Десятки таких случаев включены в сводки – не только ООН, но и
израильской армии. До сих пор никто из убийц не был наказан.
Поэтому меня не устраивает подход «либеральных евреев», которым я, по мнению
Мазина, пытаюсь оказать «медвежью услугу». С либеральными евреями – а
таковыми, бесспорно, являются ведущие израильского телевидения, да и сам
Мазин – нам действительно не по пути, пока они не откажутся от глубоко
укоренившихся остатков еврейского расизма.
|