Давно мне не приходилось читать таких книг - монолитных, словно вырубленных из здоровенного осколка древней породы, цепких, не отпускающих, пригвождающих к креслу, пронзительных, насквозь прожженных молнией единственной мысли. Мысль эта повторяется в каждом фрагменте, в каждом абзаце книги, не изнашиваясь при этом, не обессмысливаясь, не превращаясь в пустой лозунг. И залог такой невероятной действенности, такой волшебной неразмениваемости, - личность самого автора, его уникальная судьба, его пронесенная сквозь годы гражданская позиция, его незапятнанная репутация журналиста и писателя. Все вы, конечно, слышали имя Исраэля Шамира. Пора услышать и слово, которое он несет в мир. Вот доклад "Последние солнечные дни", прочитанный в Тронхейме, Норвегия, несколько месяцев назад. Исраэль сообщает беспечным норвежцам, что сегодня, как никогда, велика опасность новой мировой войны. "Как и в 1939-м, мы видим волю, рвущуюся к пределу мира. Речи Джорджа Буша живо напоминают речи тогдашнего германского канцлера. Но кто пишет эти речи? Кто толкает к войне? <...> Поджигательская речь Буша об "Оси Зла" была написана спичрайтером-сионистом Дэвидом Фрумом <...> Другой сионист, Вольфовиц, фактически стоит во главе вооруженных сил США. Ведущий сионистский мыслитель Норман Подгорец призывает к войне, в то время как наилиберальнейший адвокат-сионист Алан Дершовиц пропагандирует применение пыток как вернейший путь к познанию истины". Влиятельные американские евреи определяют приоритеты американской внешней политики: уничтожение Ирака и Египта, вторжение в Сирию, расчленение Саудовской Аравии, передача аравийских нефтяных полей в руки Израиля. Расизм, государственная идеология Израиля, распространяется среди еврейских общин всего мира как эпидемия. Шамир видит только один выход из этой катастрофической ситуации: Палестина/Израиль должны стать демократическим государством, в котором еврей и гой будут жить счастливо как равные. "Еврейское государство так же отвратительно, как и арийское. Без еврейского государства евреи США и других стран вернутся к нормальной жизни, забудут свои ночные грезы о господстве над миром и станут законопослушными гражданами своих стран". Из полигона глобализации Святая земля должна превратиться в страну братства, мира и любви.

Тоталитарная практика еврейского государства показала, что еврейский "либерализм", credo советских диссидентов, был либерализмом для своих, но никак не для гоев. "Мы боролись не за права человека - но лишь за права еврея. Мы были за свободу передвижения и выбора профессий - только для евреев. Мы не против своих танков на чужой земле - мы были лишь против русских танков" (статья "Проверка на вшивость"). Мировое еврейство поддерживает Израиль, чтобы всем этим гусинским и березовским было куда убежать со своими миллиардами долларов, отнятыми у пенсионеров Москвы и у бедняков Нью-Йорка. Мировые СМИ контролируются евреями (Шамир называет для примера "Нью-Йорк Таймс" и НТВ, в статье 2000-го года). Даже если израильтяне будут делать шашлык из палестинских детишек, мир узнает лишь об очередных зверствах палестинских нелюдей и о новой вспышке антисемитизма. Но все же европейские и российские журналисты более объективны, чем израильская пресса, давно переплюнувшая сталинскую "Правду" по части пропаганды и официоза. Евреи в Израиле неявным образом лишены права на альтернативную информацию. Иудео-нацистская промывка мозгов идет там полным ходом.

Равнение на немецкий нацизм - не фигура речи. "Газета "Гаарец" (27 января 2002 года) сообщила, что на заседании израильского генштаба было решено разобраться с осажденной палестинской Рамаллой, "используя немецкий опыт подавления восстания в Варшавском гетто"" (статья "Красавица и чудовище"). Движущая сила иудео-нацизма - идея еврейского избранничества. Шамир поясняет, что эта идея основана на игре слов и совпадениях. Дело в том, что этнос и этноним - это разные вещи. Этноним "еврей" - новейшего происхождения. Прадеды нынешних "евреев", иды (отсюда южнорусское "жиды"), жили в узкой щели между двумя великими цивилизациями - русской православной и европейской. Судя по языку (идиш), иды были народом смешанного происхождения, с заметным элементом тюрок, южных славян и прибалтийских славянских племен, но также и со следом древних иудеев. В свое время эти восточно-европейские племена приняли иудаизм и тем самым косвенно породнились с палестинцами - подлинными потомками древнего Израиля (которые, в свою очередь, по разным причинам перешли в православие и ислам), а потом придумали миф о своем первородстве и, в конце концов, поверили в него сами.

Другое удачное изобретение правящих еврейских элит - пропагандистская машина Холокоста. Рецензируя книгу Нормана Финкельштейна "Индустрия Холокоста" (2000), Шамир подчеркивает ее уникальность: автор, всю семью которого вырезали нацисты, не побоялся выступить против зарабатывания денег на крови жертв. Финкельштейн доказывает, что до 1967 года, года блестящей победы Израиля над своими соседями, никто в мире не интересовался гибелью евреев в годы Второй мировой войны. После 1967 года идеология Холокоста стала служить сначала для оправдания нарушений прав человека на оккупированных Израилем территориях. а потом и для защиты еврейских капиталов. Финкельштейн доказывает, что верхушка еврейской общины стяжала миллиарды долларов на гешефте Холокоста, в то время как подлинным жертвам нацизма перепадают жалкие крохи. Еврейские требования компенсаций превратились в рэкет и вымогательство: сначала швейцарские банки, затем Германия, сегодня - Польша, на очереди - Австрия и нищая Белоруссия. "Господство американского еврейства во всеамериканском дискурсе, его распространение по миру на основе Pax Americana - вот главный вывод из книги Финкельштейна, которым пренебрег - или не посмел высказать - сам автор" ("Холокост как удачный гешефт").

Шамир подробно рассказывает также и о другой книге, "Кризис постугандийского сионизма в дни Катастрофы 1938-1945 гг." (1977). Ее автор, выходец из России Шабтай Бейт Цви, всю жизнь проработал в архивах Еврейского Агентства в Тель-Авиве. Бейт Цви доказывает, что современный сионизм (возникший в начале ХХ века после раскола старого сионистского движения по вопросу: принимать - к этому склонялись "меньшевики" - или нет, и таков был вердикт победивших "большевиков", предложение Англии о создании еврейского государства в Уганде) с его курсом на построение Израиля в Палестине любой ценой в огромной степени ответственен за гибель трети еврейского народа. Сионисты всячески препятствовали гуманитарным инициативам других стран, желавшим открыть свои двери для еврейских беженцев из Германии. Если евреи ехали не в Палестину (куда им путь был заказан англичанами), то сионисты не желали тратить на них свои деньги. Более того, они шли даже на прямое убийство своих сородичей (о чем свидетельствует случай корабля "Патрия"), если те уплывали (буквально) у них из рук. "Сионизм, и в особенности его правое крыло, ныне правящее в Израиле, всегда легко находил общий язык с фашизмом. <...> Ведущий сионист-социалист Хаим Арлозоров подписал соглашение о "трансфере капитала и технологий", которое создало условия наибольшего благоприятствования между сионистами Палестины и Третьим Рейхом. Сионистское движение легально действовало в Третьем Рейхе, и даже была отчеканена медаль, несущая шестиконечную звезду Давида с одной стороны и свастику - с другой" ("Как сионисты спасали евреев в годы войны").

Разбирая первый том книги Александра Солженицына "Двести лет вместе", Шамир указывает на три "сугубо еврейские национальные черты", которые роковым образом повлияли на судьбы Советского Союза и коммунистического эксперимента: 1) равнодушие к природе и ландшафту; 2) ненависть к христианству; 3) вера в еврейскую исключительность. "Эти черты - не биологические, а социальные, обусловленные социальной функцией еврейства. <...> Одна из ошибок Советской власти выразилась в ее неспособности ликвидировать еврейство, как были ликвидированы прочие эксплуататорские классы, помещики, фабриканты, кулаки. Читатель, надеюсь, понимает, что речь не идет о физической ликвидации, но о ликвидации социальной. Ведь еврейство - это в первую очередь социальный феномен". В средние века евреем становился тот, кто хотел быть ростовщиком, работорговцем, контрабандистом, торговцем алкоголем, сутенером. Место этой полукриминальной касты в обществе было вполне определенным и невысоким, пока существовали местные элиты. С гибелью этих элит еврейство, со своей безупречной общинной организацией, продвинулось к вершинам власти. "...марксизм в отличие от нацизма не верит в биологическую негодность еврея (или буржуа), но отмечает его социальную опасность. В то время как дворяне России <...> перестали быть отдельным классом, потомки евреев не были до конца эмансипированы в понимании Маркса, то есть не перестали быть евреями. <...> Поэтому и сегодня, когда евреи находятся в зените власти, напомним об одной из задач социалистов, поставленной Карлом Марксом: "Эмансипация евреев, то есть эмансипация человечества от еврейства"" ("Чингачгук и грабли").

В сборнике помещены также выдержки из книг "Сосна и олива" и "Письма из Москвы - без цензуры". Остановимся на особенно интересном очерке "Два мыслителя: Сахаров и Гумилев". Сначала Шамир разбирает мемуары Сахарова, кумира своей диссидентской молодости. "Больше всего в них режет слог - бедный, чахлый, банальный. Говорят, что стиль - это человек. Тогда Андрей Дмитриевич был человеком банальным и плоским". Но не это главное. Главное то, что Сахаров оказался "почти во всем не прав". Сахаров считал, что Амин не мог требовать введения советских войск в Афганистан. И был не прав. Более того, Сахаров "ошибся" в том, что принял американскую "антиафганскую" пропаганду за чистую монету. Сам Шамир полагает, что стратегической ошибкой СССР в Афганистане был отказ перенести военные действия на территорию Пакистана. То есть раз уж войска были введены, останавливаться было нельзя. Ошибкой был и безусловный вывод войск. "Конечно, говорить об ошибках советской стратегии можно только до 1991 года. После иракской войны, а тем паче после августа внешняя политика российских властей свелась к выполнению команд из Вашингтона".

Далее, то огромное значение, которое Сахаров придавал праву на эмиграцию. "...для большинства право на эмиграцию относится к той же категории прав, что и право на номерной счет в швейцарском банке. Сахаров же поставил его во главу угла, как и подобает вождю буржуазной революции". Очевидно, что вся тема (еврейской) эмиграции была поднята Израилем и Америкой в своих целях: сионистами для привлечения эмигрантов, американцами "для дестабилизации советского общества". Шамир приводит мнение Солженицына о том, что в этом вопросе Сахаров "поддался пагубному влиянию своей жены".

Шамир извлек из мемуаров Сахарова такой образ Елены Боннэр: истеричная, припадочная, упрямая женщина типа Новодворской. Обе страдают "астеническим синдромом", легко дают волю рукам и склонны к "совершенно безумным" заявлениям. Неадекватны. Судя по записям Сахарова, "Люся" контролировала его во всем. Дело доходило до анекдота: достаточно вспомнить знаменитые сахаровские голодовки с требованием разрешить Люсе поездку за рубеж для встречи с родственниками и лечения.

Произраильская позиция Сахарова указывает на спайку внешних сионистов и внутренних российских демократов. "Для России это грозило погибелью - ее образованный класс, в котором евреи составляли огромный процент, изменил интересам своего народа. В этом смысле символично, что с помпой названная аллея Сахарова в Иерусалиме ведет на городское кладбище". Сахаров был лично порядочным человеком, однако же купился на елей "радиоголосов", воспевавших его подвиги. Смерть помешала Сахарову понять, что он был не более чем марионеткой в руках кукловодов-американцев. Но она же, к счастью, помешала ему поссорить Советский Союз и Китай. Антитезу фигуре западника Сахарова Шамир видит в лице Льва Николаевича Гумилева.

И, наконец, последняя цитата: "Наша задача - создать новую идею [для борьбы с токсином капитализма]. Она должна основываться на синтезе предыдущих идей человечества. Как Агафья Тихоновна, я бы взял стремление к равенству и братству у коммунистов, уважение к региональной почвенной традиции у националистов, любовь к земле у крестьян и "зеленых", свободу духа у анархистов, предприимчивость у иудео-американцев, соединил с христианским чувством единения Церкви и Бога, выражаемом в причастии. Аксиома о стремлении человека к максимальной прибыли так же бездоказательна, как аксиома о стремлении человека к добру или к Богу. Человечество сбили с толку, и нам нужно его вернуть на торный путь. Это вполне посильная задача" (Интервью Алексею Цветкову, октябрь 2002 года).