Осторожно – религия
Как бы по воле великого режиссера, премьера «Детей Розенталя»
совпала с завершением процесса по делу выставки «Осторожно –
религия», причем возникла аберрация – как будто эти события
взаимосвязаны. Связь, действительно, есть, но с обратным знаком.
Нигде у Сорокина вы не найдете выпадов против христианской веры.
Не найдете и проповеди Христовой, потому что талант Сорокина
сродни гоголевскому – нам нужно искать позитивной картины в
другом месте, у других авторов. Сорокин – ниспровергатель,
деконструктор, но он бережно обходит православную веру в своей
деконструкции. Это не случайно – отношение к христианству
сегодня стало лакмусовой бумажкой отношения к человеку.
Так было не всегда – до 1917 года, пока православная церковь
была близка власти, бунтари и свободолюбцы инстинктивно
становились против нее. Вспомним пушкинскую «Гаврилиаду», бунт
Толстого. Так сторонники свободы духа боролись и с
коммунистической «церковью», – что можно было понять до 1991
года. Но одно дело – сражаться с живым львом от избытка удали, и
совсем другое – пинать мертвого льва. Сегодня отвага – это
спорить с признанным «правом» богатого – богатеть за наш счет, –
и с «правом» сверх-богачей – американских корпораций –
захватывать и вывозить народное добро.
Наши противники исповедуют не нигилизм, но полноценную доктрину,
включающую в себя не только идеологический, но и теологический
пласт, который можно в знакомых терминах определить как «культ
Мамоны». В отличие от соборной веры, это вера избранничества.
Недостаточно захотеть стать мамонцем и поверить в силу «желтого
дьявола» – надо еще и быть избранным Мамоной. Не каждый богатый
– мамонец, но бедный поклонник Мамоны – это еще и
самообольщающийся дурак.
Мамона – ревнивый бог, не терпящий себе конкурентов. Ощущая
духовное родство, мамонцы не воюют с архетипически близкими
религиями избранничества - ни с ортодоксальным иудаизмом
синагоги, ни со светским иудаизмом сионистов, ни с нео-иудейским
культом холокоста. Этим они резко отличаются от антиклерикалов
прошлого, которые крушили все. Чуждую же им сакральность - будь
то православную, мусульманскую или коммунистическую - мамонцы
стремятся подорвать. «Христоборство» стало политической позицией
мамонцев, разрушителей народной солидарности. Поэтому похабная
выставка «Осторожно – религия» была похожа не на «Гаврилиаду»
Пушкина, но на доносы Булгарина.
Неплохо, что народ разгромил эту выставку. Если верующие
поднялись на защиту своих икон, значит, вера жива. Жива и
красная вера, пока ее сторонники готовы отстаивать Мавзолей
своей грудью от мамонских иконоборцев. Спор православия и
коммунизма – в прошлом; сегодня у них есть общий враг, и пока он
не разбит, не время сводить старые счеты. Ведь столь ценимая
нами свобода слова не есть свобода безнаказанного кощунства:
кощунник провозглашает экзистенциальный конфликт с общиной
верующих, становится на сторону торжествующего Мамоны против
гонимого Христа, а с этим мириться нельзя.
Защищают свои святыни и мамонцы. Защитники Юрия Самодурова и
Людмилы Василовской, устроителей выставки в центре Сахарова,
должны подумать – поддержат ли они «свободу слова», если их
запас шуточек будет отнесен к почитаемому ими еврейскому
холокосту? Можно провести следственный эксперимент и устроить в
Манеже художественную выставку «Осторожно – холокост», с набором
садо-мазо, с прибором, определяющим концентрацию евреев в
атмосфере, с раздачей мыла с соответствующей надписью, с
графиками денежного отката на душу живого и мертвого иудея, с
конкурсом на лучшую шутку на эту тему. Но лучше оставить этот
эксперимент мысленным - не сомневаюсь, что устроители такого
карнавала загремят на долгие годы в Сибирь. И не выступит в их
защиту ни режиссер Юрий Любимов, израильский гражданин, ни
Людмила Алексеева, президент Московской Хельсинкской группы,
хотя в «Коммерсанте» (29 марта 05) они ратуют за право рубить и
осквернять лик Христов.
Не заступятся и западные поборники прав человека. Уже третий год
сидит без суда и следствия Эрнст Зундель, немец, который не
верит в холокост. «Холокоста не было», - написал он на своем
Интернет-сайте – и поплатился. Американцы похитили его и
переправили тайком в Канаду; канадцы посадили, как опасного
преступника, и продержали два года в строгой изоляции, а затем
выслали в Германию, прямиком в тюрьму. И не пискнули борцы за
права человека. А последствия ареста Зунделя простираются далеко
за пределы его судьбы и влияют на подсознательное народов.
То, что защищено системой табу – сакрально по определению (в том
числе человеческая жизнь, честь и частная собственность).
Если за неверие в холокост сажают, а за неверие в Воскресение
Христово поощряют, американцы и немцы, французы и русские
понимают, во что им велят верить.
Мы не можем и не должны смириться с таким положением – ведь на
карте и судьба нашей цивилизации, и благополучие наше и наших
детей. В мире, где святы Христос и Богородица, мы все – люди; в
мире, где свята жертва холокоста – только пять процентов люди, а
прочие – быдло.