ИГРАТЬ НИЖИНСКОГО

 

Моему другу и талантливому обозревателю «Вестей» Якову Шаусу не понравился новый спектакль Интертеатра «N – Нижинский» под режиссурой Иосифа Потапенко. Свои веские доводы он изложил в прошлом номере газеты. На мой взгляд, не понял Шаус тонкого, пост-модернистского, дразняще-дерзкого замысла режиссера.

Признаюсь и не убоюсь – я пылкий поклонник яркого, визуального, мультимедийного театра Иосифа Потапенко. Он не скучен – и это уже большое дело. Быстрое движение, танец, энергичная хореография, блестящий диалог, использование нетрадиционных для театра реквизитов являются его отличительными чертами. Его прошлогодний игровой широко-панорамный спектакль по рассказам молодой звезды израильской городской прозы Этгара Керета «Вторая попытка» («Аниху», на иврите) произвел на меня неизгладимое впечатление, и я писал о нем: «Иосиф Потапенко, сухощавый, преждевременно поседевший московский режиссер, создал совершенно израильский, местный в лучшем смысле слова, спектакль, способный вернуть несколько выдохшемуся израильскому театру второе дыхание.»

И вот – новый спектакль Потапенко, на этот раз посвященный великому танцовщику и хореографу Вацлаву Нижинскому. Уроженец Киева, Нижинский блеснул ослепительной звездой на небесах русского Балета, чтобы исчезнуть в психушке на многие годы. Этот образ давно привлекал режиссера, начинавшего в Новосибирском театре оперы и балета, и пришедшего к ставшему сегодня возможным синтезу искусств сцены. Потапенко нашел малоизвестную современную пьесу Алексея Бурыкина и создал по ней яркий зрелищный спектакль, в то же время рассчитанный на искушенного зрителя, на глубокое знание культуры.

Действие разворачивается в психиатрической лечебнице, в которой Нижинский провел большую часть жизни после расставания с Дягилевым, который долгие годы опекал своего друга и любовника. Как Настасья Филипповна из фильма «Даун Хауз», Нижинский мог сказать: «Зачем мне деньги, Я ими и пользоваться не умею». Неудачный брак после обретения долгожданной свободы, неумение справляться с трудностями жизни привели его в психушку. Психушки издавна привлекали многих драматургов и режиссеров; упомянем лишь «Марат-Сад», известнейшую пьесу Петера Вайса, «Шаги Командора» Венички Ерофеева и пьесу Мунди «Герцль, Кафка и секретарша», одно из первых заметных произведений нового израильского театра. Нижинский – его играет удивительно пластичный Сам Звягин, недавний выпускник престижной израильской театральной школы «Нисан Натив» – встречает Неизвестного (Павел Бронштейн). Через их непростой диалог шаг за шагом вырисовывается образ безумного танцовщика, полного грандиозных замыслов.

Эти замыслы реализуются и спектакль по-настоящему оживает в балетных сценах, когда алыми всполохами зари танцоры летят навстречу друг другу. Потапенко не без иронии переосмыслил балеты Нижинского. Так, в «Призраке Розы» Фокина девушка (Карсавина) вспоминала о розе, полученной на балу, и аромат розы становится прекрасным юношей (его танцевал Нижинский). В парафразе Потапенко танцуют два юноши, напоминая о романе Нижинского и Дягилева.

Если в «Фавне» 1911 года танцевали фавн и 8 нимф, пост-модернист Потапенко взял музыку Дебюсси (но не из «Послеполуденного отдыха фавна», а из «Моря») – под нее три фавна преследуют и овладевают миниатюрным андрогинным телом нежной нимфы (Юлия Левина).

Сцены арлекинады напоминают о «Петрушке», пленившем Париж начала 20-го века. И тут перед нами не реконструкция, но сложный конструкт, где звуковой ряд - сюита Стравинского в концертной записи под его личным управлением 1956 года, когда он впервые приехал в красную Москву. Сам Звягин троится на сцене – это драматический актер, кукла, и танцовщик.

Трансатлантическое плавание обретшего свободу Нижинского воплощено в стилизации на мотивы танго. Танец нарочито гомоэротичных матросов, пост-модернистски передразнивающих рекламу духов Готье, напомнили мне балет Линдси Кемпа, блестящего английского танцовщика, привозившего на Иерусалимский Фестиваль свою «Иродиаду» несколько лет назад.

Третьим аспектом спектакля, наряду с драматическим и балетным, стал кинематограф. Стилизуя под  немые ленты Pathé Frères, Потапенко становится кинорежиссером («Сбылась мечта идиота», говорит он) и снимает три флэшбэка, воспоминания Нижинского. Тонкое сплетение разножанровых произведений в единый стройный спектакль, пленительная красота балета, непростая мысль режиссера и мастерство молодых актеров делают «N – Нижинский» одним из интереснейших – и радующих глаз современных произведений русско-израильской сцены.

(Следующая возможность увидеть «N – Нижинский» - 8-го апреля в Беер-Шеве.)