|
|
ПАРОХОД
СОВРЕМЕННОСТИ
(о
статье Александра Павлова «Джозеф
Бродски»)
На русском Парнасе не
засидишься: если не критики, то
собратья по перу столкнут с
крутого обрыва. Пушкин задел
плечом одноглазого Гнедича,
молодой Маяковский сбросил
Пушкина «с парохода
современности», Карабчиевский
заклеймил Маяковского, теперь
Александр Павлов решил
спихнуть Иосифа Бродского. Что
ж, у поэтов есть такой обычай, и
Нобелевские лавры - еще не
причина отменить его.
Ленинградцы собрались
поставить памятник покойному
земляку, и Павлов, раздраженный
«этим перебором», решил в
одиночку восстановить должный
баланс хвалы и хулы. Мало не
покажется: Бродскому досталось
от Павлова по первое число, как
Пушкину от Фаддея Булгарина. И
патриот он никакой, и ученик был
отстающий, и стихи писал
заумные. И даже позволил
американцам называть себя «Джозеф
Бродски».
У Павлова каждое лыко в строку.
Молодой поэт любезен с пожилой
Лидией Чуковской? Холуй,
заключает Павлов. Поэт не
любезен с пожилой Фридой
Вигдоровой? Неблагодарная,
бесчувственная дубина. С
удовольствием он цитирует
слова Солженицына,
отказавшегося заступиться за
Бродского: поэту, дескать,
ссылка не во вред. Эту богатую
мысль можно развить:
Солженицыну и лагерь пошел на
пользу. Вчера я слышал этот же
довод от издателя,
отказавшегося вступиться за
Лимонова: в тюрьме, мол, самое
место поэту-бунтарю.
Дальше – больше. Хорошо было
Бродскому в ссылке, вернулся с
румянцем на щеках, и с пухлой
папкой стихов, упрекает
покойника Павлов. Такое
говорили и про Синявского –
нашел себе синекуру в лагере.
Странно, что Андрей Донатович
согласился перебраться в Париж
от мордовской лафы.
И прочие доводы Павлова отменно
слабы, и рассыпаются, как
карточный домик, от первого
толчка. Смущает критика
американское гражданство
Бродского. Напомним
забывчивому зоилу, что
американский паспорт был и у
блистательного Владимира
Набокова. Призывал Бродский
бороться с советской
оккупацией Афганистана – но
это же делал и Солженицын, тоже
живший в те годы в Соединенных
Штатах. Отрекся от славного
звания «русского интеллигента»
- еще резче выражался Печорин.
Жил в эмиграции – и в этом он
следовал по стопам Бунина,
Цветаевой, десятка других
поэтов.
Снисходительно отозвался об
итальянских фашистах? Их любили
и д’Аннунцио, и Маринетти, и
русские футуристы. Сказал поэт,
«Я лучше поеду в Польшу, чем в
Россию», но сказал его славный
собрат, «Прощай, немытая», и мы
ему это простили. Павлов ищет и
находит неприятные для нашего
слуха фразы у поэта. А «Я люблю
смотреть, как умирают дети» -
приятная фраза? Дар поэта – не
только ласкать, но и карябать.
С чувством глубокого
удовлетворения заключает
Павлов: «Иосиф Бродский или
Джозеф Бродски – американский
поэт-лауреат… духовно порвал с
Россией». Он не хочет понять,
что стихи-то Бродского – с
Россией не порвали. Поэт мог
перестать быть поэтом, и забыть
о своих стихах, как произошло с
Артюром Рембо, но его стихи от
этого не исчезают и не
обесцениваются. Они остаются в
золотом фонде русской поэзии.
Их не вернешь и не отзовешь. Его
«Ода на смерть маршала Жукова» -
вершина русской патриотической
поэзии, восполняющая «Маршалов»
Куняева. Где бы ни легли кости
Бродского, наши дети будут
повторять – «на Васильевский
остров я приду умирать».
Мне, израильскому журналисту,
статья Павлова напомнила
злобные окрики в израильской
периодике семидесятых годов.
Еврейские шовинисты не могли
простить Бродскому того, что он
проехал мимо «земли
обетованной», и даже с визитом
не заглянул. Ни подписи, ни
поддержки не смогли выпросить у
него сионисты, а уж как
старались! Павлов считает, что
Бродский не заслужил
погребения на православном
кладбище в Венеции, а еврейские
критики проклинали Бродского
за то, что тот обратился к
Христу. Они с ужасом
перечитывали его «Сретение»,
где Симеон узнает во Младенце
исполнение пророчества. Было им
от чего придти в ужас, ведь по их
логике, «лучше служить Гитлеру,
чем Христу», как говорил
духовный пастырь Московского
Еврейского Университета раввин
Адин Штейнзальц.
Хотя сейчас это многие
замалчивают, а то и вовсе
отрицают (как Павлов), но –
христианнейшим духом осенена
поэзия русского поэта Иосифа
Бродского. Наверное, иначе и
быть не могло. Не случайно
великие поэты еврейского
происхождения – Пастернак,
Мандельштам, Бродский, а за
границей – Тувим и Гейне –
порвали с иудаизмом, отреклись
от затхлой еврейской традиции и
приняли всечеловеческую
христианскую веру. Они нарушили
вековой запрет, отказались от
избранности мнимой и снискали
подлинную избранность, как
дочь испанских евреев, Христова
невеста св. Тереза Авильская,
ставшая путеводной звездой
позднего мистицизма. А те, кто
сдержали свой порыв «страха
ради иудейска», не взмыли в небо
сияющей свечой поэтического
фейерверка, хотя и писали
добросовестные талантливые
стихи, как Липкин или Маршак.
Великая мистерия борьбы Христа
и Князя Мира еще не окончена.
Ведь это – борьба за души людей.
Слишком щедр Александр Павлов,
что разбрасывается такими
поэтами. Жил бы Сталин, он бы ему
напомнил, «нэту у меня других
поэтов». С поэтами нужно
обращаться бережно, и позволять
им говорить и делать глупости.
Поэтому столько поэтов и
писателей подписали воззвание
в защиту Лимонова – можно не
соглашаться с его взглядами и
поступками, но к свободе и чести
поэта нужно относиться крайне
бережно. Поэзия – не война, в
ней нет «своих» и «чужих».
Потому нам противны
пролеткультовцы, критики,
травившие Булгакова и Есенина,
что они подходили с куцым
партийным аршином к душе
художника. Строго, но
справедливо ответил «один из
трудящихся» в коротком
стихотворении Витезслава
Незвала работягам, упрекавшим
ящерку за безделье: «Вы не
трогайте ящериц. И поэтов не
трогайте!»
|
|
Творчество и статьи об искусстве |