Три
сестры проживали в темном углу и шили белье
фугим. Спозаранку и до полуночи, и от исхода
субботы и до Прихода субботы с потемками не
выпускали из пальцев ни Ножниц, ни иглы, и в
сердцах не умолкал стон ни солнечной дорой,
ни порой дождливой. Но блага в своем труде
не ¦идали. И если находили черствый ломоть,
то сытости с него Не было. Как-то раз шили
нарядную сорочку богатой невесге. Окончили
работу, вспомнили заботу, что ничем
завесгись не успели, кроме кожи на теле, да и
та стареет и жухнет. Пригорюнились.
Вздохнула одна и сказала: так мы сидим всю
жизнь и корпим на других, а у самих холста на
саваны - и того у нас нет. Сказала вторая:
сестра, смотри, накличешь беду. Но и эта
вздохнула так, что слезы потекли.
Хотела
и третья слово молвить. Как открыла рот,
брызнула струйка крови из рта и замарала
сорочку. Принесла, она сорочку невесте,
вышел вельможа из палат, увидел пятно.
Распек швею и выгнал в шею, нечего и
говорить, что не заплатил. Ох если бы вторая
харкнула кровью, а третья заплакала,
отстирали бы мы сорочку слезами и не
прогневили вельможу. Но не всякая удача
вовремя приходит. А хоть бы и всякая удача
вовремя приходила, и та плакала после той,
что кровью харкала, так и в этом нет полного
утешения.
|