Создана
ночь лишь для Учения."Ограда", 64.
Королевка
- городок маленький, с ладонь, и людей там
немного. Дома там мазанки тесные да мелкие,
что над Святым Духом не возвышаются. И если
бы не раздавались, не дай Бог, визг мелюзги
по молельням да вздохи Израиля о тяготах
заработка, о бремени налогов да пошлин, не
заметили бы, что живут тут люди.
Но
есть в Королевке один дом - прямо палаты, и
светелка надстроена там под кровлею. Это
дом р. Ашера Баруха, местного владетеля. Р.
Ашер Барух таков: злато и серебро в дому, а
Тора в нутре. Учен он и собью обилен.
Ученость и сила одному подвалила. Затем и
дом его - прямо палаты, выше всех домов
города, хоть и согбен домохозяин, согбен под
игом Торы.
И
дом таков: внизу лавка и кухарня, а наверху,
в светелке, сидит р. Ашер Барух, служа Богу и
уча Тору, и лишь о Торе помышляет денно и
нощно. Жена его домовита и удосужлива, ведет
торг и ряд и дом свой питает с почетом, а р.
Ашер Барух сидит себе в светелке, служа Богу
и уча Тору. К суете не обратится и в торг не
вмешается.
Из
ночи в ночь еженощно сидит р. Ашер Барух со
свечой и учит. И свеча не вставлена ни в
серебряный подсвечник, ни в оловянную лампу,
ни в глиняную подставку, ни в дыру в столе,
но зажата меж пальцев его. Тора силу точит и
дух сна норовит одолеть корпящих над Торой,
и след поберечься, чтоб не уснуть, чтоб не
задремать, - а затем и зажал р. Ашер Барух
свечу меж пальцев: хоть бы и задремал, хоть
бы и уснул - дойдет пламя свечи до пальцев, и
тут же пробудится он, встрепенется и
встанет на службу Творцу.
А
Королевка близка к рубежу, на границе стоит.
И, как обычно, водятся в ней корчемники, что
перегоняют быков с корчемной ношей из
державы в державу, из державы Русской в
державу Его Величества Кесаря. И ночью, как
сгинет нога с торга и не останется людей на
торгу, они выходят и пересекают рубеж и
возвращаются оттуда, они и быки их. Из ночи в
ночь промышляют они своим промыслам, во
мраке промышляют своим промыслом, чтобы не
заметила их граничная стража. Лишь свеча р.
Ашера Баруха, что поблескивает из окна
светелки, путеводной звездой им в пути к
городку. А Тора эта - велика она, и нет ей
границ. Из ночи в ночь, еженощно сидит р.
Ашер Барух со свечой и постигает словеса
Торы. Но и силы сердца людского не унимаются
вовеки, и глубже преисподней вожделение
мнимой соби, и из ночи в ночь выходят
корчемники и пересекают рубеж и направляют
своих быков. Он - за закатную, и они - на закат.
Стемнеет день - восстанет р. Ашер Барух от
мимолетного дневного сна и пойдет в Собор
Израилев вознести пополуденную и закатную
молитвы. Завершит молитву - вернется домой,
отведает чуток еды и отопьет чуток питья,
чтобы укрепить тело для Торы, и подымается в
светелку свою, и вытирает оба глаза свои
влажной салфеткой, и жена приносит ему свеч
осветить ему ночь для Торы Божьей. И в этот
час собираются все корчемники Королевки и
выходят - шайка за шайкой, ватага за ватагой.
Одни идут к граничным стражам и пьют с ними
горилку, затем что питие наводит сон, а
другие обматывают ноги соломой и тряпками и
выходят на свое дело.
Так
прошло несколько лет. Р. Ашер Барух постарел.
Тору не оставил. Сила его - сила прежняя, а
ночь создана лишь для Учения. С виду есть
перемена: теперь приносит ему жена тонкие
свечи. Сказала жена р. Ашера Баруха: у Ашера
Баруха моего, долгой ему жизни, руки
отяжелели от старости, пальцы трясутся,
может, не удержит толстых свеч. Но в прочих
делах нет перемен. Р. Ашер Барух есть р. Ашер
Барух, а свет есть свет - как прежде светил,
так и теперь светит. Из ночи в ночь еженощно
сидит р. Ашер Барух и учит, а корчемники
переходят границу и усыпляют граничных
стражей, и переходят границу, и
возвращаются в город, и правят быков на его
огонек.
Но
не ровен час. Судьба всех сынов
человеческих сбудется для всех сынов
человеческих, и, как все сыны человеческие,
умер и р. Ашер Барух. Р. Ашер Барух умер и
долго жить приказал. Из ночи в ночь,
еженощно, сидел он и учил Тору, как сказано:
"Не загради рот от Учения", и не
заградил рот от Учения до самого дня смерти.
Но в смертную ночь не смог заняться Торой.
Болезнь справилась с ним, и сила покинула
его. Спустили его в горницу и уложили в
постель. Не горела свеча его в эту ночь.
Вышла шайка корчемников и не смогла
вернуться. Всю ночь блуждали, родного
города не нашли. Плутали всю ночь до
рассвета. С рассветом увидели городок вдали.
Пошли и вернулись домой. Как вернулись,
обрушился на них гнев их атамана, и закричал
он: чтоб вам брюхо распучило и все кишки
повырвало, ворье проклятое, что делали всю
ночь? Я уж думал, что вы попались или звери
вас съели и добро мое жором пожрало. Сказали
ему: пане, чем мы провинились? Блуждали мы
всю ночь в чаще без пути. Блуждали всю ночь и
родного города не нашли. Поведали ему, как
шли, и как собирались вернуться, и как
светил им огонек, и как шли они на этот
огонек. Один огонек в городе, и на него
обычно шли, а этой ночью не видали света, и
померк пред ними город. И сказали: погас
свет Королевки. Вещее говорили, но что
вещали - не ведали: вскорости прошел слух,
что скончался р. Ашер Барух и погас свет
Торы в Королевке.
1
Свет Торы - рассказ напоминает
христианские легенды о святых -
покровителях воров и т.д. По средневековой
христианской логике, у каждого ремесла был
свой покровитель, а значит, был такой
покровитель и у воров. По еврейской логике,
свет Торы сияет всему миру, весь мир стоит
на Торе, и даже рейды контрабандистов
удаются благодаря ее свету Все же подобных
легенд у правоверных евреев практически не
было - до саббатианства. Саббатианство - в
особенности после отступничества Саббатая
Цви - стало на путь оправдания и освящения
греха, "спасения через грех", и вот по
какой причине. Мессии, по еврейской
традиции, следует избавить (спасти) народ
Израиля, а через него - и все человечество.
Мессия, конечно, должен быть победителем, а
не побежденным. Когда прямые мессианские
чаяния последователей мессий не
оправдывались, появлялись теории,
превращавшие их поражение в победу, в
апогей их пути. Так, в христианстве (мессианстве
Иисуса) распятие превратилось в спасение и
искупление всего человечества. В
саббатианстве (мессианстве Саббатая) таким
центральным событием стало отступничество
Мессии. Что бы оправдать этот тяжелый грех
своего Мессии, саббатианцы утверждали, что
грех свят сам по себе, Саббатианство, во
многом сходное с гностическими сектами
первых веков христианства, так и не вышло за
пределы еврейского народа и осталось малой
сектой, видимо существующей в остаточной
Форме и поныне в Турции. Но саббатианство
породило хасидизм; как было доказано проф.
Шолемом, именно из сочинений скрытых
саббатианцев хасиды черпали свои идеи.
Поэтому данный рассказ можно понимать и на
саббатианский лад: Тора и Учение
оказываются мистически связанными с
преступлением. В отличие от "Клинка
Добуша" в этом рассказе святой не
противостоит, но способствует (хоть и не
ведая) разбойникам. Эта антиномичность
ситуации заставляет выделить данный
рассказ с его саббатианским оттенком и
поставить его вместе с рассказом "Правые
стези", в котором прямо появляется другой
еврейский мессия - Иисус.
|